Лондиний — нетипичный центр провинции

Как при римлянах выглядела столица Великобритании?

Среди всех научных произведений диссертации меньше всего известны широкому читателю. Об их появлении обычно знают только профессионалы, занимающихся исследованием близких тем. И если автор не превращает свою диссертацию в книгу, о результатах его работы можно узнать только после долгого поиска в библиотеках или случайно.

Журнал Proshloe стремится изменить эту ситуацию. Мы начинаем публиковать фрагменты из диссертаций российских (и не только) учёных-историков. Сегодня читайте рассказ о римском периоде истории Лондона из кандидатского исследования Антона Ералыевича Барышникова, посвящённого городам римской Британии.

Лондиний (Londinium, современный Лондон), возникший на берегах реки Темзы и её притока — реки Уолбрук, во многих смыслах представляет собой особенный, уникальный для римской Британии город. Самый крупный и густонаселённый (128 га, порядка 50 тысяч жителей) (1) город является также, в сравнении с другими поселениями провинции, наиболее изученным и изучаемым (2). Важнейшим фактором, предопределяющим неослабевающий интерес к истории древнего Лондона, служит богатая источниковая база. Среди городов провинции Лондиний обладает наибольшим числом эпиграфических памятников (более 650), число которых — вместе с корпусом вещественных источников — регулярно увеличивается благодаря археологическим экспедициям (3). Полевых исследований в британской столице проводится больше, чем в любом другом городе острова (4). К сожалению, масштаб многих работ, имеющих охранный и срочный характер, оказывается весьма ограниченным. Всё же их результаты позволяют учёным постоянно обновлять и уточнять существующие представления о жизни Лондиния.

Наиболее трудным для понимания представляется вопрос об обстоятельствах возникновения города. Известно, что место будущего провинциального центра находилось на северных границах земель кантиаков (5). Здесь не обнаружено следов сколько-нибудь значимых бриттских поселений позднего железного века (6). Тем не менее, берега Темзы и Уолбрука были достаточно известны автохтонам, спорадические находки вотивных артефактов (таких, как щит из Баттерси) и черепов свидетельствуют в пользу сакрального характера этой местности (7). Само название римского города имеет несомненно кельтское происхождение и, возможно, происходит от древнейшего наименования окрестных территорий (8).

Археологические исследования однозначно говорят о том, поселение на берегах Темзы и Уолбрука появилось после римского вторжения, во второй половине 40-х гг.: к этому времени относятся находки континентальной керамики, клавдиевых монет и артефактов, следы первых построек.

Имеющийся материал допускает многообразные интерпретации, поэтому в науке высказывались различные теории основания Лондиния. Их можно разделить на две группы: «торговую» и «военную». Торговые гипотезы имеют своим фундаментом, прежде всего, сообщение Тацита. Рассказывая о городах, пострадавших во время восстания Боудикки, историк говорит, что Лондиний, «хоть и не именовался колонией, был весьма людным, вследствие обилия в нём купцов и товаров» (Tac. ann., XIV, 33) (9). Отталкиваясь от этих слов, ряд исследователей полагает, что ранний Лондиний представлял собой поселение негоциантов. Основанное около удобной переправы через Темзу, связанное водными путями с другими областями юго-востока острова, оно быстро стало важным перевалочным пунктом в сети торговых и культурных связей рождающейся провинции (10). Подтверждением этого могут служить первые строения, появившиеся на берегу Темзы: простые деревянные здания прямоугольной планировки могли быть складами для товаров. Другие полагают, что торговой фактории предшествовал военный форт, сооружённый для контроля над стратегически важной местностью. Этот форт и его канабы стали основой для последующего поселения купцов и ремесленников (11). Остатки самого форта не обнаружены, поэтому аргументами в пользу данного предположения служат следы V-образного рва в Элдгейте и находки военного снаряжения (в частности, гладиуса), как в нём, так и на территории других районов раннего Лондиния (12). Кроме того, в историографии высказывалось «компромиссное» мнение, согласно которому на берегах Темзы сначала возникла база снабжения римской армии, проводившей серию кампаний к северу от реки; двигавшиеся вслед за легионами и вексилляциями торговцы облюбовали удобную местность и начали обосновываться в окрестностях базы (13). В Лондинии соединились важнейшие сухопутные и речные пути острова, которые вели  на север — к Рутупиэ (совр. Лестер), на восток — к колонии Камулодун, на юг — к Каллеве и Новиомагу, на юго-восток — к морским портам Кантия (и через них — к континенту).

Нам представляется, что «военный» и «торговый» варианты происхождения римского Лондона в сущности не противоречат друг другу. Воинский лагерь, база снабжения и торговые лавки и склады возле пристаней могли возникнуть практически одновременно и некоторое время сосуществовать — стратегические резоны военачальников совпадали с чутьём коммерсантов. Армия и купцы нуждались друг в друге, потому симбиоз двух элементов был неизбежен.

Ядром раннего Лондиния были причалы на северном берегу Темзы и территория современного Корнхилла, где теснились постройки хозяйственного характера, постоялые дворы, лавки и ремесленные мастерские. Застройка носила стихийный характер: не было двух похожих между собой зданий, не существовало ещё строгой регулярной планировки улиц и районов (14). Лондиний в первое десятилетие своего существования состоял из строений как жилого, так и торгового характера. Эти строения были расположены рядом с портовыми пристанями и вдоль дороги, связывавшей город с Веруламием на западе и Камулодуном на востоке. Большинство зданий раннего Лондиния были, судя по всему, деревянными, но уже в конце 50-х гг. на северном берегу Темзы появились прямоугольные постройки на каменном фундаменте, с кирпичными стенами, разделенные на несколько комнат хозяйственного и торгового назначения. На противоположном берегу, в районе Саутуорка возводились здания с деревянными каркасами, более простые и сравнительно недорогие, предназначенные для мастерских и мелкой торговли (15).

Первые десятилетия жизни Лондиния характеризуются полным отсутствием эпиграфических памятников, поэтому гипотезы об этнокультурном составе населения можно делать лишь с опорой на вещественные источники (16). Комплексы артефактов, обнаруженных в ранних городских слоях, включают импортные наборы столовой посуды, масляные лампы, стилосы и остатки писчих табличек, испанские амфоры; в целом, картина напоминает города Галлии (особенно севера). Это позволило Л. Уоллес сделать вполне правдоподобное предположение, что большинство населения Лондиния составляли галльские купцы и ремесленники, к которым добавлялись действующие военные (в том числе оказавшиеся в городе временно, по служебным делам, как это случалось чуть позже — TV, I.154) и ветераны (17). Одним из интересных следов городской повседневности в этот период является уникальная для Британии находка — спинтрия, обнаруженная в Темзе несколько лет назад (PAS: LON-E98F21) (18). Небольшая бронзовая (с примесями) монета с номером «XIIII» на реверсе и эротической сценой типа «V» на аверсе могла использоваться как жетон в публичном доме или как фишка в играх на деньги. Проституция и азарт были естественными спутниками поселений, переполненных военными, ремесленниками и торговцами, стремящимися осваивать новые территории.

Ключевым моментом в истории Лондиния стало восстание Боудикки. Светоний Паулин, скорым маршем вернувшийся с западных границ острова, принял решение пожертвовать городом, чтобы собрать силы и найти выгодную для сражения позицию (Tac. ann., XIV, 33). Уничтожение оставленного римлянами Лондиния стало последним успехом восставших, вскоре они потерпели решающее поражение. Поселение на Темзе, тем не менее, было уничтожено практически полностью. По иронии истории, именно гибель раннего Лондона стала отправной точкой в жизни нового города, призванного быть центром провинции.

За разгромом Боудикки последовал пересмотр политики Рима в провинции. С инспекцией на остров был послан Поликлит, вольноотпущенник и доверенное лицо Нерона. Дециана Ката, чья деятельность на посту прокуратора способствовала восстанию, сменил Юлий Классициан, чуть позже появился и новый наместник провинции — Петроний Турпиллиан (Tac.. ann., XIV, 32, 38; Agr., 16). Наказания, по-видимому, сочетались с поощрением тех, кто сохранил лояльность: царство иценов было окончательно ликвидировано, Тогидубн получил ощутимую материальную поддержку своих начинаний.В обновленной и восстанавливающейся провинции Лондинию была отведена несколько иная, чем ранее, роль. Город стал базой для прокуратора провинции, в ведении которого находились вопросы финансов и фиска (19). В нашем распоряжении есть фрагменты надгробия Гая Юлия Альпина Классициана, который занимал пост прокуратора вплоть до своей смерти в 65 г. (RIB, I, 12; Tac., ann., XIV, 38) (20). Надгробный монумент был установлен по заказу Юлии Пакаты, жены Классициана. Имена умершего и его жены позволяют с достаточной уверенностью говорить о происхождении из среды романизированной аристократии треверов (провинция Бельгика). Родственниками Юлия Альпина Классициана могли быть Альпин Монтан и Децим Альпин, принявшие участие в восстании Цивилиса (Tac., Hist. III, 35; IV, 31–32). Юлия Индиана практически наверняка приходилась ближайшей родственницей (дочерью или племянницей) Юлию Инду, знатному треверу, сохранившему верность Риму во время восстания Флора (когномен «Pacata», «умиротворённая», может указывать на то, что Юлия родилась после победы Рима) (21). Нам представляется, что именно Классициан выбрал возрождающийся Лондиний своей ставкой. Выбор был обоснован: город, как уже говорилось выше, располагался на пересечении важнейших путей провинции, через Темзу и Кент имел доступ к континенту, и в то же время не был напрямую связан с бриттскими сообществами и их своевольной аристократией (что исключало возможность волнений местного населения, как это случилось в Камулодуне).

• 

• 

Эпиграфический материал свидетельствует о том, что после смерти Классициана Лондиний остался базой прокуратора и его свиты — помощников, вольноотпущенников и рабов императора, обозначаемых термином Caesariani. В 1994 году в Лондоне была найдена трехчастная деревянная табличка (tabulae triplices), датируемая временем правления Домициана. Она содержит текст сделки по продаже девочки-рабыни из Галлии. В роли покупателя выступал Вегет, раб Монтана, раба императора (22). Другой эпиграфический памятник — алтарь, сооруженный в честь восстановления храма Юпитера Наибольшего и Наилучшего, — сообщает нам имя еще одного подчиненного прокуратору человека — императорского вольноотпущенника Аквилина. Статусы Меркатора, Аудакса и Грека, помогавших восстанавливать Аквилину храм, остаются неясными, но предположение Р. Томлина о том, что они также были вольноотпущенниками или императорскими рабами и входили в штаб прокуратора, выглядит приемлемым (RIB, III, 3002). Кроме того, сохранилось множество изделий гончарных мастерских Лондиния с прокураторскими клеймами (RIB, II, 2485.1–10). Это, прежде всего, кирпичи разных типов, кровельная и желобчатая черепицы (23). Обнаружено также восемь мортарий с подобными клеймами (24). Анализ ареала распространения таких изделий позволил Й. Беттсу сделать вывод, что в Лондинии в течение длительного периода действовало несколько мастерских, находившихся под управлением прокуратора. Наибольшую продуктивность они демонстрировали в 70-х гг. I в., когда город начал отстраиваться в соответствии с единым планом, потребовавшем обилия строительных материалов для возводимых общественных зданий (25).

На рубеже I–II вв. Лондиний стал не только финансовым, но и административным центром провинции. В это время на берега Темзы перемещается ставка наместника. Рождение новой столицы сопровождалось строительством форта на северном берегу Темзы, в современном районе Крипплгейт (26). Самым ярким свидетельством нового статуса города служат данные эпиграфики, подтверждающие присутствие в городе людей из штаба наместника, officium consulare. Это, прежде всего, надпись, посвященная памяти Цельса, одного из speculatores наместника, исполненная по заказу троих коллег усопшего (RIB, I, 19) (27). Другая надпись была сделана на погребальном монументе, сооруженном в честь Гая Помпония Валента, бенефициария, командированного в Лондиний для службы в штабе наместника (RIB, III, 3005). Судя по всему, в конце I в. Лондиний стал также местом сбора провинциального совета, состоявшего из представителей местных племён/общин (civitates): такой вывод позволяет сделать надгробие, которое Аненклет, provinciae servus, поставил своей умершей супруге (RIB, I, 20).

Важнейшее экономическое и административное значение Лондиния во II в. не вызывает сомнений, но статус города до сих пор неясен (28). Единственное свидетельство источников по данному вопросу — высказывание Тацита о том, что к моменту восстания Боудикки Лондиний был многолюдным и богатым, но «не именовался колонией» (Tac., ann., XIV, 33) (29). Слова историка позволяют целому ряду исследователей предполагать, что город стал колонией позже. Наиболее развёрнуто это мнение высказал Роджер Томлин. На основе фрагментов монументальных надписей из пёрбекского «мрамора» (которые, впрочем, не содержат прямых указаний на статус колонии) и анализа имеющихся в традиции сообщений о позднем Лондинии он сделал вывод, что город получил статус колонии не позднее правления Адриана (30). Кроме того, существует предположение, что Лондиний, как и Эборак, с какого-то времени обладал правами муниципия (31). Однако ни в надписях, ни в античной традиции нет однозначных указаний на статус Лондиния (32). Вполне вероятно, что город так и не стал ни колонией, ни муниципием, но при этом был фактическим центром провинции. Так, Дж. Манн указал, что по соотношению фактического значения и формального статуса Лондиний был похож на Могонциак, который, занимая важнейшее положение в Germania Superior, стал полноценным городом лишь при Диоклетиане (33).

Общая картина развития Лондиния сейчас представляется достаточно ясной, благодаря регулярным археологическим исследованиям (34). Восстание Боудикки очистило территорию Лондиния для регулярной застройки вместо прежнего хаотического нагромождения жилых домов, складов и торговых лавок. Активная строительная деятельность была начата во время правления Флавиев, хотя, как показывает ситуация с сооружением форума и базилики, единого плана строительства не существовало (35). В начале II в. Лондиний превратился в самый большой населенный пункт провинции с дворцом наместника, форумом и базиликой, храмами, банями, большой гаванью, торговыми лавками, мастерскими и частными домами (36). Город, важнейшая часть которого находилась на северном берегу Темзы, оказался естественным образом разделен на районы, каждый из которых имел свою планировку и систему коммуникаций (RIB, I, 2) (37).

Масштабное строительство в самом Лондинии и в других районах острова требовало привлечения ресурсов из континентальных провинций: так, согласно подсчётам Ф. Притчарда, при возведении и отделке зданий Лондиния использовалось более двадцати пород декоративного камня, поставлявшегося из южной Галлии, северной Италии, Лаконики, Анатолии, восточных пустынь Египта (38).

Связи с Германией и севером Галлии могли подкрепляться не только географической близостью и традициями, но и происхождением отправленных в провинцию чиновников, таких, как Юлий Классициан (39). Присутствие галльских торговцев и ремесленников подтверждается и другими источниками — в частности, найденными в различных частях города фрагментами обработанной кожи с клеймами мастеров (или владельцев): Урсилла, Саммикона, Анавилла (40). Лондонские терракотовые маски, датируемые серединой II в., схожи с подобными изделиями из Германии, использовавшимися для ритуальных целей (Mart., Ep., XIV, 176) (41).

В Лондинии встречались самые разные культурные традиции: мортарии из Италии, Центральной Галлии и Германии, критские и африканские амфоры, сосуды стиля terra sigillata, terra nigra, испанская и лионская керамики (42). Большая часть этих керамических изделий поставлялась негоциантами с континента. Другая часть, например, черно-серые сосуды «лондонского» стиля, производилась в гончарных мастерских самого Лондиния ремесленниками, чье происхождение и статус установить пока невозможно (43).

Вместе с материалами и артефактами перемещались технологии и люди — торговцы и ремесленники. Лондиний стал не только крупнейшим на острове центром транзитной торговли, важнейшим рынком провинции, центром ремесла и потребления импортных благ, экономическим и финансовым сердцем острова; сюда стекались налоги и подати, здесь совершались крупные сделки купли-продажи (44). У такого положения были и «тёмные» стороны: густонаселённый, развивающийся город привлекал авантюристов и преступников. В результате археологических исследований западной окраины Лондиния было обнаружено более 800 глиняных форм для изготовления фальшивых монет (45). Подделывались самые разные монеты — от времён Траяна до начала III в. (46) Реальный масштаб деятельности фальшивомонетчиков восстановить сложно, но плоды их нелегальной деятельности наверняка были востребованы в бурной экономической жизни города, значительную часть которого составляли торговцы и ремесленники разных мастей.

К торговцам, скорее всего, принадлежал Авл Алфидий Олусса, римский гражданин Помптинской трибы, родившийся в Афинах (RIB, I, 9). Торговцем, видимо, был и Тит Лициний Асканий, судя по tria nomina — италик, скончавшийся в конце I в. (RIB, I, 14) (47). Еще одним торговцем-италиком, действовавшим в Лондинии, был Луций Помпей из Арреция (RIB, III, 3004) (48).

Весьма информативная надпись была найдена в 2002 году при раскопках на Тэбард-стрит, в районе Саутуорк (RIB, III, 3014) (49). Она высечена на прямоугольной мраморной панели и представляет собой посвящение живущим императорам и Марсу Камулу (50). Особенности шрифта позволили Роджеру Томлину датировать надпись временем Марка Аврелия и Луция Вера. Посвящение было заказано Тиберинием Целерианом, членом общины белловаков, который представился в надписи как «moritix» и «Londiniensium». Термин «moritix/moritex» имеет кельтское происхождение и связан с морской торговлей. Так называли себя Гай Аврелий Вер, вольноотпущенник из Колонии Агриппины, занимавшийся торговлей с Британией (CIL, XIII, 8164a=ILS, 7522) и Марк Верекундий Диоген, севир Эборака (RIB, I, 678) (51). Нельзя однозначно сказать, являлся ли данный термин синонимом одного из латинских слов (nauta, navicularius, nauarchus) или означал принадлежность к торговой коллегии. Второй вариант нам, вслед за Р. Томлином, кажется более вероятным (52). Особенно интересно, что Целериан называет себя «лондинийцем» — это указывает на формирование у жителей города чувства общности, которое становилось частью идентичности наравне с этнической принадлежностью.

В нашем распоряжении есть свидетельства того, что в Лондинии жили и выходцы из других регионов империи. Так, имя Туллии Нумидии позволяет предположить её африканское происхождение (RIB, I, 23). Из Паннонии в Лондиний прибыли Аврелий, декурион неизвестной колонии и его десятилетняя дочь Марциана, к несчастью, скончавшаяся в самой северной провинции империи (RIB, III, 3004). Отсюда же происходил некий […]богий, посвятивший алтарь благополучию императоров (53). К сожалению, в этих случаях невозможно сказать что-то конкретное о роде занятий и социальном статусе (ясно, что он был достаточно высок, раз они могли позволить себе надгробие) покойных. Кроме этого, нам известны люди с именами, достаточно типичными для Империи; вероятнее всего, они были переселенцами с континента, хотя нельзя исключать возможности, что перед нами примеры романизированных бриттов (54).

Экономическая и административная роли, которые Лондиний играл в жизни провинции, предопределяли этническую пестроту его населения. Мы видим, что сюда прибывали торговцы из Греции, Италии, Галлии. Носителями других культур выступали и люди, так или иначе вовлеченные в управление провинцией: прокураторы и наместники, их помощники, члены семей и рабы, ветераны, офицеры и солдаты, находившиеся в городе постоянно или бывавшие в нём для выполнения поручений (как один из центурионов когорты тунгров: TV, I.154) (55). Часто мы ничего не можем сказать об их этнокультурной идентичности; в редких случаях можно уверенно предположить конкретное происхождение.

Одним из наиболее трудных вопросов, связанных с этнокультурной идентичностью жителей Лондиния, является присутствие/отсутствие «бриттского компонента» в его населении. В эпиграфических памятниках содержится несколько имён кельтского происхождения. В ряде случаев мы можем допускать как галльскую, так и бриттскую идентичность их носителей. Такова ситуация с Бригином, ремесленником-стеклодувом, чьи изделия продавались в Лондинии и Каллеве, Гаем Цезием Букаддом, другим стекольных дел мастером; с Олондом, хозяином железного ножа, Ритиком и Сеницианом (56), владельцами лепной посуды; с женщинами, которым принадлежали предметы различной столовой посуды — Катией и Илликой (RIB, II, 2419.87–88, 2419.36, 2409.02, 2501.234). Вероятнее всего, галлами были легионеры Руфий Каллизун и Луций Эпиллик (RIB, II, 2443.7). Табличка с магическим текстом, призывающим бога Метуна (возможно, искажённый вариант Нептуна) покарать обидчиков неизвестного, содержит ряд имён, часть из которых представляются кельтскими или кельтизированными — Мелуссон, Сантин, Вассиан, Маг[…]ет, Сатавилла (57).

В нескольких случаях мы — с разной степенью уверенности — можем предположить бриттское происхождение людей, упоминаемых в надписях. Прежде всего, здесь стоит упомянуть надгробие Граты, дочери Дагобита, установленное по заказу Солина, её мужа (RIB, I, 22). По косвенным признакам (шрифту, формуле «D(is) M(anibus)») надпись можно датировать II в. Два из трёх указанных в тексте имён — Дагобит и Солин — имеют кельтские корни и не встречаются на континенте, что даёт основания считать их обладателей бриттами. При этом имя самой усопшей, латинское по происхождению, вполне обычно для империи (58). Бриттами могли быть также Катт, Вентин и Мато (RIB, II.2501.132, 2438.4, 2501.361) (59).

• 

• 

В целом, корпус малых надписей демонстрирует преобладание в Лондинии типичных для Империи имён греческого (из недавно обнаруженного материала можно указать Абасканта и Деметрия) и латинского (Виталис, Януарий) происхождения (60). Вкупе со свидетельствами монументальных надписей это позволяет нам уверенно говорить о преобладании среди населения выходцев с континента, уроженцев Галлии, Италии, Германии и других регионов римского мира, в то время как бриттский субстрат существовал, но был незначительным. Город был центром взаимодействия множества культур, космополитическим порождением Империи.

Подтверждения этого тезиса можно обнаружить в религиозной жизни Лондиния. Если в других областях юго-востока сакральные центры железного века сохраняли своё значение и в некоторых случаях (например, Госбекс около Камулодуна, Фолли-лейн в Веруламии) становились важнейшими элементами новых городских поселений, их повседневности и духовной жизни, то в Лондинии мы встречаем «полный набор» общеимперских религиозных традиций и божеств (61). Помимо официального императорского культа в городе почитались греческие и римские боги — Юпитер, Меркурий, Минерва, Аполлон, Венера, Сильван (62). Из Галлии и Германии распространились культы богинь-матерей и Товтатиса; вместе с армией и чиновниками на остров попали восточные верования, связанные с Митрой, Исидой, Кибелой и Атисом (63). В Лондинии, как и в других областях Британии (и западных провинций Империи) наблюдается процесс религиозного синкретизма, слияния римской и кельтской сакральных традиций — примером тому может служить Марс Камул, посвящение которому заказал Тибериний Целериан (63). Здесь соседствовали храмы классического типа, подобные тому, что был отстроен в районе Питерс-хилл, романо-кельтские сакральные комплексы, как возле Олд Бэйли, и святилища восточных богов такие, как храм Исиды, упоминаемый в надписи на вотивном кувшине, и митреум (64).

При этом есть основания полагать, что некоторые местные традиции, существовавшие ещё до появления римлян на берегах Темзы, сохранились и трансформировались в повседневной жизни Лондиния. Сама Темза сохраняла своё особое сакральное значение (вероятно, как места перехода между миром людей и миром духов) (66). В I–II вв. она была местом, где люди оставляли в дар богам монеты, керамику, статуэтки и другие предметы. С Темзой и колодцами связана другая бриттская традиция (происходящая от общекельтских воззрений) — отдельного захоронения голов. В Темзе и Уолбруке найдены сотни черепов (к сожалению, некоторые из них утрачены), датируемых I–III вв. Часть из них, сохранившая следы прижизненного насилия, могла принадлежать гладиаторам, погибшим на арене амфитеатра Лондиния, другая же отражает сохранившийся с доримских времён погребальный обычай, которого, вероятно, придерживались бритты, жившие в городе и его окрестностях (67).

Пример синтеза местных и пришлых традиций представляют магические практики, характерные для жителей Лондиния. Как и в других регионах античного мира, в Британии была распространена традиция проклятий и заговоров, которые обычно наносились на тонкие таблички и пластины из свинца и пьютера (defixiones) (68). Несколько подобных надписей обнаружено в районе Мургейт: в одной содержится проклятия в адрес Тита Эгнация и Публия Цицерея, в другой призывается кара для Треции Марии (RIB, I, 6–7). Греко-римская традиция порой обретала явственные бриттские черты: исследования берега Темзы позволили найти несколько новых магических табличек. В одной из них, написанной на греческом, некий Деметрий просил Феба и других богов защитить его от эпидемии чумы (вероятно, случившейся при Антонинах), другая содержала набор магических символов, не подлежащих дешифровке, но предназначенных для защиты дедиканта (69). Созданные по греко-римским обычаям (и, скорее всего, переселенцами с континента), эти таблички под влиянием местных, появившихся в доримские времена традиций были помещены в воду.

Влияние локального компонента в жизни Лондиния не следует преувеличивать. Город на берегах Темзы был самым «имперским», наиболее романизированным в провинции. С точки зрения масштаба и характера он представляет собой яркое исключение — ни один из центров юго-восточной Британии не мог сравниться с ним по площади и уровню хозяйственного развития, политико-административному значению, степени распространения и усвоения населением римского образа жизни. Такое положение было предопределено самими условиями возникновения Лондиния: он не был непосредственно связан с доримскими центрами, и костяк его населения с самого основания составляли мигранты. В их среде формировалась новая идентичность, связанная с принадлежностью к городу, та самая, которую указывает в своей надписи белловак Целериан. Бриттам было сложнее стать частью городской общности, чем в других центрах юго-востока: чтобы быть «лондинийцем», требовалось покинуть привычные социальные структуры, перестать быть «катувеллауном» или «атребатом». Вследствие этого число бриттов среди жителей города было незначительным, а следов проникновения местных традиций в повседневность немного (и они, видимо, ограничиваются религиозно-культовой сферой). При этом в Лондинии как провинциальном центре встречались и взаимодействовали разные культуры и представители множества племён и народностей, населяющих Империю; он был космполитичной столицей римской Британии, образцом романизации, но при этом городом чужеродным для острова и исключительным, не похожим на другие поселения провинции.

1. Mattingly D. An imperial possession… P. 275.
2. Отметим, что римскому Лондону посвящено несколько специальных монографий — ситуация исключительная для исследований романо-британских городов. См.: Marsden P. Roman London…; Merrifield R. The archaeology of London…; Idem. London. City of the Romans. L., 1983; Perring D. Roman London. L.–N.Y., 1991; Milne G. Roman London…; Wallace L.M. The origin of Roman London… Кроме того, стоит отметить сборники статей: Interpreting Roman London: papers in memory of Hugh Chapman / J. Bird, M. Hassall, H. Sheldon (eds.). Oxford, 1996; Londinium and beyond. Essays on Roman London and its hinterland for Harvey Sheldon / J. Clark. J. Cotton, J. Hall, R. Sherris, H. Swain (eds.). York, 2008.
3. Корпус лондонских надписей римского времени не так давно (в мае 2016 года) пополнился восемью десятками новых памятников — т.н. «блумберговских» табличек. Эти вощёные таблички были обнаружены во время охранных раскопок в Сити, проводившихся в 2010–2014 гг. на месте будущей штаб-квартиры корпорации Блумберг. Всего было обнаружено около 400 источников, первую порцию которых перевёл и прокомментировал Роджер Томлин: Tomlin R.S.O. Roman London’s first voices: writing tablets from the Bloomberg excavations, 2010–2014. L., 2016. Материалы «блумберговских» табличек остались за пределами данной работы, поскольку основная часть текста была написана за несколько месяцев до их публикации. Беглое знакомство с содержанием надписей позволяет предположить, что они — в целом — подтверждают высказанные в нашей работе мысли. Безусловно, после более детального знакомства с данными надписями (которое, надеемся, не за горами) в представленную здесь картину развития раннего Лондиния будут внесены коррективы.
4. Лэйси Уоллес, в частности, называет Лондиний самым изученным провинциальным центром. Насколько это соответствует истине, мы судить не берёмся: Wallace L.M. The origin of Roman London… P. XIV.
5. В 1986 году в реке Уолбрук была найдена деревянная табличка, в которой разбирался спор вокруг собственности, расположенной на земле кантиаков («in civitate Cantiacorum»). Таким образом, название Птолемея представляется верным. Подробнее см.: Tomlin R.S.O. Exhibits at Ballots // The Antiquaries Journal. 1988. Vol. 68. P. 306.
6. E.g. Merriman N. A prehistory for central London? // London Archaeologist. 1987. Vol. 5 (12). P. 318–326; Greenwood P. Iron Age London: some thoughts on current knowledge and problems 20 years on // London Archaeologist. 1997. Vol. 8 (6). P. 153–161; Sidell J. The prehistory and topography of Southwark and Lambeth. L., 2002.
7. Stead I.M. The Battersea shield. L., 1985; Bradley R., Gordon K. Human skulls from the river Thames, their dating and significance // Antiquity. 1988. Vol. 62. P. 203–509; Sharples N. Contextualising Iron Age art // Rethinking Celtic art / D. Garrow, C. Gosden, J.D. Hill (eds.). Oxford, 2008. P. 203–213.
8. Этимология названия неизвестна, высказывалось несколько версий: по одной, Лондиний означает «город Лондина» (кто такой Лондин — божество или дух, неизвестно), по другой, сравнительно недавно выдвинутой Р. Коутсом, имя города можно интерпретировать как «город, стоящий на широкой реке». См.: Coates R. A new explanation of the name of London // Transactions of the Philological Society. 1998. Vol. 92 (2). P. 203–209.
9. Цит. (в несколько перефразированном виде) по переводу С.А. Бобовича: «At Suetonius mira constantia medios inter hostes Londinium perrexit, cognomento quidem coloniae non insigne, sed copia negotiatorum et commeatuum maxime celebre».
10. См.: Haverfield F. Roman London // JRS. 1911. Vol. 1. P. 145, 149. В современной историографии данная концепция преобладает — см.:  Mattingly D. An imperial possession… P. 273–274 (хотя Д. Мэттингли допускает, пусть и с оговорками, «военную» версию основания города); Millett M. The romanization… P. 89; Marsden P. Roman London… ; Williams T. The foundation and early development of Roman London: a social context // Antiquity. 1990. Vol. 64. P. 599–607; Milne G. The rise and fall of Roman London // Roman towns: the Wheeler’s inheritance / S.J. Greep (ed.). York, 1993. P. 12; Wallace L.M. The foundation of Roman London: examining the Claudian fort hypothesis // Oxford Journal of Archaeology. 2013. Vol. 32 (3). P. 273–289.
11. Среди современных авторов эту теорию отстаивает Д. Перринг: Perring D. Two studies on Roman London: A. London military origins — B. Population decline and ritual landscapes in Antonine London // Journal of Roman Archaeology. 2011. Vol. 24 (1). P. 249–282.
12. Chapman H., Johnson T. Excavations at Aldgate and Bush Lane House in the city of London, 1972 // Transactions of London and Middlesex Archaeological Society. 1973. Vol. 24. P. 1–73.
13. Такая идея высказана, в частности, в коллективном отчёте о раскопах на территории форума Лондиния: Philp B.J., Merrifield R., Dannell G., Coudrey P., Stant M.Y., Williams W. The forum of Roman London: excavations of 1968-1969 // Britannia. 1977. Vol. 8. P. 1–64.
14. Wallace L.M. The origin of Roman London… P. 153.
15. Perring D. London in the 1^st and Early 2^nd centuries // Roman urban topography in Britain and the western Roman Empire / F. Grew, B. Hobley (eds.). Dorchester, 1986. P. 96.
16. Насколько нам известно, в данный момент Музей Лондона организовал систематическое изучение скелетов, найденных в римских слоях Лондона. Полноценная научная публикация результатов — дело будущего, но, судя по заявлениям в прессе, первые результаты указывают на полиэтнический состав населения: есть свидетельства присутствия выходцев из Африки. Интересно, что ДНК-экспертиза подтвердила предположение о бриттском происхождении женщины, погребённой в районе Харпер-роуд. Погребение достаточно раннее, датируется серединой I в. — это указывает на присутствие бриттов среди населения раннего Лондиния, хотя сказать что-то более конкретное сложно. См.: Perring D. Roman London… P. 2, fig. 1; Ghosh P. DNA Study finds London was ethnically diverse from start [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.bbc.com/news/science-environment-34809804
17. Perring D. Roman London… P. 154.
18. О спинтриях см.: Buttrey T.V. The spintriae as a historical source // Numismatic Chronicle. 1973. Vol. XIII. P. 52–68; McGinn T.A.J. The economy of prostitution in the Roman World: a study of social history and the brothel. Ann Arbor, 2004. P. 115ff.
19. Подробнее см.: Birley A.R. Roman government… P. 298–301.
20. Ibid., p. 303. Наиболее точная реконструкция текста надписи и монумента предложена Р. Томлином и Р. Грэсби: «Dis | [M]anibus | [G(ai) Iul(i) G(ai) f(ili) F]ab(ia tribu) Alpini Classiciani | […] | […] | proc(uratoris) provinc(iae) Brita[nniae] | Iulia Indi filia Pacata I[ndiana?] | uxor [f()ecit]». См.: Grasby R.D., Tomlin R.S.O. The sepulchral monument of the procurator C. Julius Classicianus // Britannia. 2002. Vol. 33. P. 46.
21. Birley A.R. Roman Government… P. 304.
22. Tomlin R.S.O. “The girl in question”. P. 41–44.
23. Betts I.M. Procuratorial tile stamps from London // Britannia. 1995. Vol. 26. P. 211–214. См. также: Wright R.P. Official tile-stamps from London which cite the province of Britain // Britannia. 1985. Vol. 16. P. 193–196.
24. Betts I.M. Procuratorial… P. 193.
25. Ibid., p. 224. См. также: Perring D. London… P. 96–98.
26. Wacher J. The towns²… P. 82.
27. О speculatores см.: Колосовская Ю.К. Римский наместник и его роль во внешнеполитической истории Дакии // ВДИ. 1988. №4. С. 21.
28. Об этом см.: Wilkes J. The status of Londinum // Interpreting Roman London: papers in memory of Hugh Chapman / J. Bird, M. Hassall, H. Sheldon (eds.). Oxford, 1996. P. 27–31.
29. «cognomento quidem coloniae non insigne».
30. Tomlin R.S.O. Was Roman London ever a colonia? The written evidence // Romanitas: essays on Roman archaeology in honour of Sheppard Frere on the occasion of his ninetieth birthday / R.J.A. Wilson (ed.). Oxford, 2006. P. 49–64.
31. См., например: Mattingly D. An imperial possession… P. 263.
32. В панегирике Констанцию город обозначен как «oppidum Londiniense» (Pan. Lat., IV (VIII), 17, 1).
33. Mann J.C. London as a provincial capital // Britannia. 1998.Vol. 29. P. 338. О Могонциаке см.: Шпикерманн В. Mogontiacum/Майнц и романизация германских провинций // Город в античности и средневековье: общеевропейский контекст. Доклады международной научной конференции / Отв. ред. В.В. Дементьева. Ярославль, 2010. Ч.1. С. 49–55.
34. План-схему Лондиния II в. см. в приложении II.3.
35. Philp B.J., Merrifield R., Dannell G., Coudrey P., Stant M.Y., Williams W. Op. cit. P. 3–4.
36. Milne G. The rise and fall… P. 12; Wacher J. The towns…² P. 97–98; 100; Bateman N.C.W., Milne G. A Roman harbor in London: excavations and observations near Pudding Lane, City of London 1979–1982 // Britannia. 1983. Vol. 14. P. 224–225; Brigham T. A reassessment of the second basilica in London, A.D. 100–400: excavations at Leadenhall Court, 1984–1986 // Britannia. 1990. Vol. 21. P. 92–93; Bateman N.C.W. The London amphitheatre: excavations 1987–1996 // Britannia. Vol. 28. 1997. P. 78–79.
37. Perring D. London in… P. 96; Perring D., Roskams S., Allen P. The archaeology of Roman London. Vol. II. P. 3–67.
38. Pritchard F.A. Ornamental stonework from Roman London // Britannia. Vol. 17. 1986. P. 169–189.
39. Отметим, что в большинстве известных нам случаев прокураторы I – начала III вв. (Беллик Соллер, Мений Агриппа,Валерий Панса) имели италийское происхождение; двое (Клавдий Антонин, Варий Марцелл) были из восточных провинций. Впрочем, имена и происхождение большей части чиновников неизвестны.
40. Нельзя исключать галльское происхождение других ремесленников, носивших типичные для Империи имена: Либер, Санкт, Вер. См.: Rhodes M. Inscriptions on leather waste from Roman London // Britannia. Vol. 18. 1987. P. 174–177.
41. Marsh G.D. Three ‘theatre’ masks from London // Britannia. 1979. Vol. 10. P. 263–265.
42. Davies B., Richardson B., Tomber R. The archaeology of Roman London. Vol. V: a dated corpus of early Roman pottery from the City of London. York, 1995. P. 26–28; 70–73; 126–128; 147–151.
43. Ibid., p. 151.
44. E.g. сделка по продаже крупного участка лесных угодий в области кантиаков: Tomlin R.S.O. A five-acre wood in Roman Kent // Interpreting Roman London: papers in memory of Hugh Chapman / J. Bird, M. Hassall, H. Sheldon (eds.). Oxford, 1996. P. 209–215. Подробнее о развитии экономики Лондиния см.: Perring D. Roman London… p. 49–56, 73–75, 84–87. О месте Лондиния в хозяйственной жизни провинции см.: Reece R. Satellite, parasite, or just London? // Londinium and beyond. Essays on Roman London and its hinterland for Harvey Sheldon / J. Clark. J. Cotton, J. Hall, R. Sherris, H. Swain (eds.). York, 2008. P. 46–48.
45. Hall J. With criminal intent? Forgers at work in Roman London… P. 165–194.
46. Ibid., p. 178–180, tab. 1.
47. См.: Birley A.R. The people of Roman Britain… P. 124.
48. Об этнокультурном составе населения Лондиния см. также: Тихонова О.С. Римские города Британии эпохи принципата — Лондиний, Дева, Эборак. Дисс. … канд. ист. наук. С. 31–46; Она же. Население римского Лондона… С. 114–127.
49. См. приложение III.Б3.
50. «Num(inibus) Aug(ustorum) | deo Marti Ca|mulo Tibernini|us Celerianus | c(ivis) Bell(ovacus) | moritix | Londiniensi|um primus […|…] VA[…] | […]».
51. Unlich J. Verbal governing compounds (synthetics) in early Irish and other Celtic languages // Transactions of the Philological Society. 2002. Vol. 100. P. 420.
52. См. RIB, III, 3014. P. 31, note 6.
53. Roman Britain in 2012. P. 381.
54. Большинство надписей можно по косвенным признакам отнести к концу I – II вв. (за несколькими исключениями): Тит Эгнаций Тиранн и Публий Цицерей Феликс (RIB, I, 6), Треция Мария (RIB, I, 7), Марк Аврелий Евкарп и Аврелия Евкарпия (RIB, I, 10), Альпия Фаустина (RIB, I, 11), Тит Лициний Асканий (RIB, I, 14), Валерий Амандин, Семпроний Секунд и Семпроний (RIB, I, 15), Валерий Супервентор и Валерий Марцелл (RIB, I, 16; вероятнее всего, надпись III в.), Януария Мартина (RIB, I, 17), Гай Этруск и Атия (RIB, I, 20; вероятно, надпись III в.), Клавдия Мартина (RIB, I, 21).
55. Нам известны имена нескольких действующих и бывших военных, находившихся в Лондинии: Юлий Валент и Флавий Аттий из XX легиона (RIB, I, 13); Флавий Агрикола из VI легиона (RIB, I, 11); Семпроний Семпрониан, центурион неизвестного легиона (RIB, I, 15), Вивий Марциан, центурион II легиона (RIB, I, 17), Цельс, Антоний Дардан Курсор, Валерий Пуденс, Проб, спекуляторы II легиона (RIB, I, 19), ветеран II легиона, Ульпий Сильван, призванный из Араузиона (RIB, I, 3).
56. Roman Britain in 2012. P. 392.
57. Roman Britain in 1986. P. 363–364.
58. Например: AE 1948, 00141; AE 1982, 00315; AE 1997, 00497; AE 2009, 00171. См. также: Birley A.R. The people of Roman Britain… P. 15, 124.
59. Следует сделать оговорку, связанную с Каттом. В каталоге Расселла и Маллена (CPNRB: http://www.asnc.cam.ac.uk/personalnames/details.php?name=161) указано, что это имя не встречается в других областях Империи, что и позволяет нам предположить, что его обладатель был бриттом; однако имя «Cattus», редкое, но всё же не исключительно британское — оно упоминается в надписях из Нарбонской Галлии и Верхней Германии (CIL, XII, 5701, 14b; CIL, XIII, 10010, 492,1; AE 2010, 1092). Так что вполне вероятно, что Катт был переселенцем с континента, но не бриттом. Ещё два кельтских имени, встречающихся в малых надписях, сохранились фрагментарно: Amb[…] и […]duacu[…] (RIB, II, 2503.183, 2491.82). Последнее может быть реконструировано как «Бодуак» и связано с племенем добуннов/бодунов, в котором подобные имена встречались часто. Впрочем, это лишь гипотетическое построение.
60. Roman Britain in 2014. P. 406; Roman Britain in 2012. P. 390; Roman Britain in 2011. P. 408.
61. Общую характеристику религиозной жизни Лондиния см.: Тихонова О.С. . Римские города Британии эпохи принципата — Лондиний, Дева, Эборак. Дисс. … канд. ист. наук. С. 212–233 (лондонский материал здесь анализируется вперемешку с данными из Девы и Эборака); Henig M. Religion in Roman Britain. L., 1984. P. 32, 52–53, 87–93, 97–98. О взаимодействии культур в религиозной сфере жизни римской Британии см.: Доманина С.А. Религиозно-политические процессы…; Перфилова Т.Б. К вопросу о контактах местного населения…
62. Эпиграфические источники: RIB, I, 5; III, 3002; Roman Britain in 2011. P. 395; Roman Britain in 2012. P. 390–391. См. также: Fittock M.G. Broken deities: the pipe-clay figurines from Roman London // Britannia. 2015. Vol. 46. P. 111–134; Henig M. Religion in Roman Britain… P. 52–53, 93, 104–105.
63. О богинях-матерях: Aldhouse-Green M.J. Celtic goddesses: warriors, virgins and mothers. L., 1995. P. 105–106. О Товтатисе, кольца с изображением и именем которого, в обилии встречаются в провинции: Johns C. The jewellery of Roman Britain: Celtic and classical traditions. L.–N.Y., 1996. P. 59, 83; Henig M. Religion in Roman Britain… P. 14, 34, 138. О восточных культах в римской Британии см.: Садовская М.С. Восточные культы в римской Британии // ИИАО. 1983. С. 72–83; о митраизме в Британии см.: Малюгин О.И. Митраизм versus христианства в римской Британии: противостояние или конформизм? // Материалы международной интернет-конференции «Контроль и свобода в античности». Пермь, 2008; Широкова Н.С. Религия римской Британии: культ Митры…
64. О том, как можно понимать и трактовать этот синкретизм см.: Henig M. Religion in Roman Britain… P. 20ff.; Webster J. Interpretatio: Roman word power and the Celtic gods… P. 154, Ando C. Interpretatio Romana // Classical Philology. 2005. Vol. 100 (1). P. 41–51. О Марсе и его британских версиях см.: Широкова Н.С. К вопросу о романизации Британии…
65. Perring D. Roman London… P. 60, 82; Shepherd J.D. The temple of Mithras, London: excavations by W.F. Grimes and A. Williams at the Walbrook. L., 1998.
66. Maloney C., de Moulins D. The archaeology of Roman London. Volume I. P. 115ff.; Henig M. Religion in Roman Britain. P. 1.
67. Marsh G., West B. Skullduggery in Roman London? // LAMAS. 1981. Vol. 32. P. 96–97; Redfern R., Bonney H. Headhunting and amphitheatre vombat in Roman London, England: new evidence from the Walbrook valley // Journal of Archaeological Science. 2014. Vol. 43. P. 214–226. См. также: Барышников А.Е. Головы римских императорских статуй в реках Альбиона: к проблеме интерпретации источников // Античный мир и археология. 2010. Вып. 14. С. 128.
68. Подробнее об античных проклятиях (defixiones) см.: Gager J.G. Curse tablets and binding spells from the Ancient world. Oxford, 1999 (особенно: p. 176–177). В российском антиковедении проблемой судебной магии в Греции и Риме активно занимается Т.А. Кудрявцева, а магические таблички, связанные с Северным Причерноморьем, публикуются и анализируются А.В. Белоусовым. См., например: Кудрявцева Т.В. Магия и процессы по «veneni crimen» в афинской и римской судебной практике // Мнемон. 2012. № 11. С. 273–290; Белоусов А.В. К новому изданию двух греческих заклятий с территории Северного Причерноморья // Индоевропейское языкознание и классическая филология. 2015. Т. 19. С. 54–61.В Британии основным источником находок defixiones является святилище в Аквах Сулис (совр. Бат): Tomlin R.S.O. Tabellae Sulis: Roman inscribed tablets of tin and lead from the sacred spring of Bath // The temple of Sulis Minerva at Bath, Volume II: finds from the sacred spring. Part 4 / B. Cunliffe (ed.). Oxford, 1988; Adams J.N. British Latin: the text, interpretation and language of the Bath curses // Britannia. 1992. Vol.  23. P. 1–26; Михайлова Т.А. Бриттские и латинские имена на табличках из храма Сулис-Минервы в Бате… С. 535. Таблички подобного типа находят также в Ули, Лидни парке, на территории современных Кента и Эссекса, а также в Лондоне.
69. Roman Britain in 2012. P. 390–391; Roman Britain in 2014. P. 406. Ещё одна табличка, найденная в том же месте, вероятно, была создана позже, в конце III–IV вв. (что указывает на устойчивость традиции почитания водоёмов): Roman Britain in 1998. P. 375–378.

---