Павел Сапожников о своей поездке в Кижи
Оказывается, Павел Сапожников любит двери. Мы всегда знали, что Сапог – человек тонкой душевной организации, но только настоящий поэт может любить такую простую и привычную вещь, как дверь. В свой отпуск руководитель проекта «Семеро в прошлом» решил, наконец, съездить в Кижи. Как известно, Сапог прекрасно разбирается в средневековом деревянном зодчестве, поэтому мы попросили его поделиться наблюдениями, сделанными в легендарном музее под открытым небом. Это очень личный материал о том, за что Кижам можно поставить лайк, а что разочаровывает и наносит автору душевные раны. Воспринимайте эту статью не как научно-популярный рассказ, а как источник для вдохновения занятием историей.
В Кижах очень красиво. Я большой любитель русской северной природы, ничто другое мне не заходит так сильно. Остров в её окружении, да ещё и с таким количеством срубов, которые я также очень люблю, — это комбо. Ну а бонусом, Кижи — одна из колыбелей отечественной реставрации деревянного зодчества. В общем, даже странно, что я здесь никогда не был раньше.
Сам Кижский погост очень впечатляет. Всякие рассуждения про места силы не для меня, но это действительно выдающееся произведение плотницкого ремесла, и спорить тут просто глупо.
В Кижах сохранилась часовня, датированная, внимание, XV веком! Бог уберёг, видимо.
В действительности, я не нашёл ни одной детали, которая могла бы быть старше XIX века. Со старинными деревянными зданиями всегда так. Круче всех норвежские мачтовые церкви: вот у нас XII век. Правда, мы не уточним, что это последняя пятилетка XII, в первой четверти XIII её чинили после урагана, во второй половине XIII была полностью заменена кровля, в середине XV она сгорела, в начале XVI была построена заново по-другому, в 30-е годы XVII стены починили после наводнения, в начале XVIII она была уничтожена взрывом, реконструирована в XIX веке, к 70-м гг. XX века пришла в запустение, но была отреставрирована. Ну вы поняли. Конечно, я утрирую, но, если разобраться, с любой постройкой старше 100 лет всё примерно так и бывает.
На острове много заборов. И жерди в них честно связаны лыком, за что однозначный лайк.
У здешних срубов хватает деталей, за которые может зацепиться глаз, но я ожидал большего. Тема с этим разочарованием, конечно, мутная. Почти наверняка всё из-за того, что я видел слишком много домов, этнографических и жилых, в раскопах, разборе, до и после реставрации, на фото и рисунках. В общем, сейчас я обращаю внимание либо на какой-то адский ад, либо на следы инструмента на деревяшках.
Я очень люблю двери и дверные проёмы. Место вокруг двери — особенное. Я точно не считаю себя человеком, который оперирует такими понятиями, но дверь — это граница домашнего и уличного миров. Это связано с примитивными бытовыми реалиями. В доме тепло, а на улице холодно, и работая на улице зимой, ты прижимаешься к дверному проёму, спину погреть. С другой стороны, на улице свет — дома темно, и ты сядешь у входа, а порог будешь использовать как рабочую поверхность. Набор вещей, необходимых снаружи и внутри, разный, поэтому разумно держаться ближе к проходу, чтобы иметь и к тем, и к другим быстрый доступ. Вот и выходит, что на хозяйстве много времени проводишь у двери и проникаешься к ней чем-то особенным.
Можно было бы выложить сюда всё, что я снял, но, возможно, не все любят двери также сильно. В Кижах они, к сожалению, все очень поздние. Я не встретил ни одной на деревянных шипах, все на петлях. Возможно, на шипах были какие-то из закрытых. В целом, за двери лайк не ставлю.
Я уже говорил о своей любви к дверям. На очереди гульбища и крыльца, многие из которых тоже очень симпатичны.
Вот далась мне трасология (здесь – изучение следов воздействия орудий труда на различные материалы – прим. Ред.), которую не используют для изучения Средневековья. Я все ною и ною, что её нет, а как подступиться к этой колоссальной теме, до сих пор не пойму. С одной стороны, я до сих пор не уверен, что изучение следов инструментов вообще хоть кому-то нужно и интересно. С другой, я кайфую в этом разбираться. Смотрю на текстуру пола в этом доме (на фото) и просто наслаждаюсь виртуальной картиной того, как его делали, инструментом, который к нему прикасался. И кто бы знал, какой дискомфорт я испытываю от нарушений технологии строительства в различных музеях живой истории! Мне прямо больно иногда от неправильного…
Еще я постоянно страдаю от цвета древесины — сейчас принято покрывать всё дерево лаком, морилкой или уж хотя бы отечественной огнебиозащитой «Сенеж». А там, глядишь, кому-то и на импортную «обзшку» хватит. И счастье. И красота.
А я, наоборот, кайфую, когда дерево стареет, естественно меняет свой цвет, и в процесс ничто не вмешивается. Это абсолютно прекрасный и эстетичный ход вещей.
Впрочем, многим кажется разумной идея, что дерево можно красить краской. Или что можно грабить бабушек. Мало ли аморальных людей на свете — каждому свое.
Я до сих пор не могу понять, как относиться к этим огромным домам. На эмоциональном уровне, не как исследователь. С одной стороны, они — вершина северо-западной строительной традиции. С другой, это почти аналог панельных девятиэтажек частного сектора. Интересно, что при некотором стечении обстоятельств из-под крыши такого дома можно почти не выходить — всё нужное внутри.
Надолго завис у этого пятистенка. Никогда раньше не задумывался, что у ранних пятистенков с приставными сенями из археологии Новгорода, может быть такая конструкция кровли.
У классического пятистенка, как баня на следующей фотке, крыша над основной клетью и сенями едина. Такой же она может быть и в доме с приставными сенями. Но встречаются и образцы с независимыми крышами. Беда в том, что археология не даёт никакой информации о конструкции кровли.
А вот классический пятистенок, конструкция которого успешно прожила тысячу лет. Здесь даже есть дымник (приспособление для вывода дыма при топке по-чёрному, внешне напоминает современную кухонную вытяжку – прим. Ред.), наличие которого мы предполагаем в последнее время у археологических домов средневекового Новгорода.
Производство кровельной доски в Кижах налажено. Тёсовых крыш подавляющее большинство, и реконструированы они хорошо. Продольные борозды у краёв доски нужны для того, чтобы вода лучше стекала. Особенно во внутреннем слое.
Без рубероида между слоями не обошлось, но я прекрасно понимаю, почему. В нежилых строениях правильная кровля очень быстро приходит в негодность, если её хоть как-то не усилить.
Кровля из дранки у амбара. Кстати, единственная во всём музее.
Сходни в Кижах частично сделаны из доски. Интересно, их оригинальный этнографический прототип тоже был дощатым или из плах как везде?
Ох уж эти современные фигурные доски-прирубы к фронтону! Ими обычно скрывают какой-то косяк.
Внутри отыскались две интересных этнографических штуки. Во-первых, там была плетеная подставка для чугунков из бересты. Правда, на неё поставили плоскодонный котелок. Во-вторых, в Кижах есть самая крупная цельнодолблёная кадка из тех, что я видел.
В целом, туристический объект Кижи местами очень неплох, а местами-колхоз. Территория ухожена, санблоки сносные, сувениры -обычное дно. Некоторые вещи вроде входного комплекса магазинчиков или пешеходных помостов неожиданно радуют и веют чем-то таким европейским. Здешние виды — отвал башки, но давайте обязательно понатыкаем везде страшных, как атомная война, табличек «купаться запрещено».
Напоследок, посетую, что вокруг памятника всемирного наследия излишне много гонору. Билет на рейс «Москва-Петрозаводск» иногда можно купить за 2 700 рублей. А билет на «Комету» до острова вы купите за 2 300. Или за 2 950 туда-обратно.
За вход в Кижский музей придётся заплатить 600 рублей, в то время как за не менее прекрасные Витославлицы — 170 рублей. Мне, как москвичу-фанату деревяшек, да еще и в одиночку— нормально, но если поменять местами слагаемые и подставить «семья из Cмоленска», то быстро становится ясно, что такая поездка невозможна даже в теории. Если что, я привёл в пример Смоленск из-за того, что недавно обсуждал с другом, который оттуда перебрался в Москву, разницу в жизни в этих двух городах.
И смотрите на пристани не заблудитесь.
