Финалисты Битвы истфаков 2021

Сведения об авторе:
Култыгин Иван Николаевич
Московский государственный областной университет
Студент 5 курса бакалавриата факультета Истории, политологии и права

Иван Култыгин о своей работе:

Статья посвящена Алкивиаду и его характеристике, как человека, предвосхитившего, в некоторой степени, события грядущей эпохи. Алкивиад, являясь крайне любопытной исторической фигурой, как кажется, незаслуженно буквально забыт отечественной историографией. Алкивиад становится главным героем лишь у одного отечественного автора. О нем написал И.Е. Суриков в своей замечательной  работе «Алкивиад: афинский денди или первый сверхчеловек», а также в некоторых других своих статьях. Другие же авторы не рассматривают фигуру Алкивиада в полном объеме, лишь упоминая о ней в контексте иных событий. В западной историографии работ об Алкивиаде разительно больше. Это работа Стивена Форда «Стремление к власти: Алкивиад и политика империализма у Фукидида», труд Питера Джона Роудса «Алкивиад», монография Оксфордского университета под авторством Дэвида Гриббла «Алкивиад и Афины» и многие другие. К сожалению, все эти работы не переведены на русский язык. Непопулярностью Алкивиада в отечественной историографии и объясняется актуальность данной работы.

Целью этой работы является рассмотрение личности Алкивиада, как персоналии, предвосхитившей своими качествами появление «новых людей» во время кризиса классической Древней Греции, а также привлечение внимания к Алкивиаду в отечественной историографии.

На пути к достижению цели, необходимо решить следующие задачи: 1) Проанализировать события и последствия Пелопоннесской войны; 2) Изучить мировоззрение и менталитет, присущие гражданам полисов Древней Греции до войны и после; 3) Сравнить качества «новых людей» с качествами Алкивиада; 4) Постараться наиболее полно описать жизнь Алкивиада, через призму вышеуказанных задач.

Основными источниками, которые могут рассказать нам об Алкивиаде и его деяниях, являются: Плутарх «Сравнительное жизнеописание», Фукидид «История», Ксенофонт «Греческая история», Платон «Диалоги» и речи ораторов (Лисий, Андокид, Исократ, Демосфен).

НОМИНАЦИЯ: ЛОНГРИД

Пелопоннесская война – горнило кризиса классической Древней Греции.



Перед тем как начинать наше путешествие с Алкивиадом, следует коротко рассказать об условиях, в которых Алкивиад жил и действовал. Это представляется необходимым, ибо он является непосредственным участником и, частично, зачинателем некоторых событий, описанных ниже.

Активная политическая деятельность Алкивиада в Афинах началась во время Пелопоннесской войны (431 – 404 гг. до н.э.) – конфликта Делосского союза, возглавлявшегося Афинами, и Пелопоннесского союза, возглавляшегося Спартой (Рис. 1). Эту войну принято делить на следующие этапы:

1. Архидамова война (431-420 гг. до н.э.) — первый период конфликта, характеризующийся переходом инициативы от одной стороны к другой. Изначально инициатива находилась в руках Пелопоннесского союза. Спартанцы и союзники во главе с царем Архидамом II (именно в честь него назван данный период), не имея возможности захватить Афины из-за мощных городских укреплений, избрали тактику ежегодных набегов на территорию Аттики. Результатами этого стали опустошение афинской агломерации (хоры), и эпидемия в самих Афинах из-за переполненности города беженцами. Перикл, вместе с другими стратегами, избрал оборонительную тактику. В то время как Пелопоннесский союз был наиболее активным на суше, Делосский союз, наоборот, был активен на море. Несмотря на то, что стратегическая инициатива находилась в руках спартанцев, афиняне постоянно наносили точечные удары по всему побережью Пелопоннесского полуострова. В ходе последующих событий стороны, в силу патовой военной обстановки, заключили мирное соглашение, получившее название «Никиев мир».
2. Сицилийская экспедиция, Декелейская война (415/413-404 гг. до н.э.) – второй период Пелопоннесской войны. Никиев мир не принес сторонам конфликта облегчения. Всем было ясно, что данный мирный договор, на самом деле, является ничем иным как перемирием. Именно в этот период на арене событий ярко загорается звезда Алкивиада. Афиняне предпринимают экспедицию в Сицилию, которая оканчивается сокрушительным поражением. Параллельно этим событиям, в 413 г. до н.э. Спартанцы укрепляют небольшую деревню Декелею, которая являлась важным стратегическим пунктом в Аттике. Укрепив Декелею, лакедемоняне берут Аттику в осаду. Афиняне испытывали серьезные экономические трудности, но еще более большой проблемой стал политический кризис. Дело в том, что политическую арену города наполнили так называемые демагоги. Вот как говорит о них Фукидид: «Их преемников Перикла ни один не выдавался как государственный деятель среди других, но каждый стремился к первенству и поэтому был готов, потакая народу, пожертвовать даже государственными интересами» [1, II, 65]. Из-за отсутствия сильного лидера, «первого гражданина», Афины будто метались из стороны в сторону, принимая одно сиюминутное решение за другим, налицо были черты охлократии [2, с.68]. С этого момента Афины, за исключением короткого успешного периода,  начали преследовать неудачи. Из-за этого произошел государственный переворот, по результатам которого к власти пришло проспартанское правительство «Тридцати тиранов». Делосский союз перестал существовать, Афины потерпели поражение.

Если коротко характеризовать саму войну и её влияние на всю Древнюю Грецию, то следует сказать, что затянувшаяся Пелопоннесская война обусловила напряжение всех сил, как экономических, так и людских, обоих союзов. Последствия войны были ужасающими: огромное количество земли по всей Древней Греции было опустошено войной, граждане многих полисов значительно обеднели, торговля между полисами была нарушена,  произошел разгул преступности, а вслед за материальным упадком последовал и моральный. 

 Вышеописанные факты не ускользнули от внимания современников тех событий, вот как характеризует Пелопоннесскую войну Фукидид: «…за время ее [т.е войны – И.К.] Эллада испытала столько бедствий, сколько не испытывала раньше в равный промежуток времени. (2) Действительно, никогда не было взято и разорено столько городов частью варварами, частью самими воюющими сторонами…» [1, I,23]. Этот конфликт превратил Элладу в огромное поле битвы, почти все города-государства присоединились к одной из двух сторон конфликта. Вместе с тем, Пелопоннесская война – период постоянных гражданских смут. Сторонники демократии и олигархии, поддерживаемые Афинами и Спартой соответственно, устраивали кровавые гражданские распри, которые еще больше ослабляли их же полисы.

Затянувшаяся Пелопоннесская война обусловила напряжение всех сил, как экономических, так и людских, обоих союзов. Последствия войны были ужасающими: огромное количество земли по всей Древней Греции было опустошено войной, граждане многих полисов значительно обеднели, торговля между полисами была нарушена,  произошел разгул преступности.  

Алкивиад: Происхождение, характер.

Алкивиад, сын Клиния, родился в 450 г. до н.э. С самого раннего возрасте он привлекал к себе внимание не только своей естественной красотой, но и богатой родословной. Родословная Алкивиада представляется Нам очень важным фактором, повлиявшим на его жизнь. Дело в том, что его отец, Клиний, погибший в битве при Коронее (447 г. до н.э.), был членом аристократического рода Саламиниев. Мать Алкивиада по имени Диномаха происходила из рода Алкмеонидов [3, Алкивиад, 1]. Если о роде Саламиниев мы знаем очень мало, то об Алкмеонидах мы осведомлены намного лучше. По линии матери Алкивиад приходился внуком Мегаклу – известному политическому деятелю времен Греко-персидских войн. Сам род Алкмеонидов известен следующими противоречивыми поступками: в 640 г. до н.э. они осквернили храм при подавлении мятежа Килона, убив скрывавшихся там бунтовщиков. Такое осквернение привело к изгнанию целого рода из города Паллады. Позже они «очистили» своем имя освобождением Афин от тирании Писистратидов в 509 г. до н.э. Сам Перикл был связан с родом Алкмеонидов – Диномаха была его двоюродной сестрой [2, с.177]. Связь «первого гражданина» с Алкмеонидами обусловила взятие им опеки над Алкивиадом. Таким образом, Алкивиад происходил из богатого и авторитетного аристократического рода, члены которого на протяжении афинской истории находились в авангарде политической жизни родины демократии.

Важное место в жизни нашего героя занимал Сократ. Он был ему не только учителем, но и боевым товарищем: «В одной жар­кой схват­ке оба сра­жа­лись с отмен­ным муже­ст­вом, но Алки­ви­ад был ранен, и тогда Сократ при­крыл его сво­им телом, отра­зил напа­дав­ших и таким обра­зом спас от вра­гов…» [3, Алкивиад, 7]. Как учитель, мудрец сдерживал бурный нрав Алкивиада: «он пре­зи­рал само­го себя и вос­хи­щал­ся учи­те­лем, испы­ты­вал горя­чую бла­го­дар­ность за его доб­ро­же­ла­тель­ство и бла­го­го­вей­ный стыд пред его доб­ро­де­те­лью…» [3, Алкивиад, 1]. Попытки Сократа вернуть Алкивиада на благочестивый путь передает нам Платон: «Увы, мой Алки­ви­ад, в каком же ты пре­бы­ва­ешь тягост­ном состо­я­нии! … ты сожи­тель­ст­ву­ешь с неве­же­ст­вом, мой милей­ший, при­чем с самым край­ним» [4, 13]. И действительно, в нашем герое было что сдерживать. Вероятно, самым большим его пороком, помимо высокомерия и гордыни, была чрезмерная амбициозность. Наличие у Алкивиада так называемого «синдрома победителя» не вызывает удивления. Все его детство и юношество прошло в окружении благ и огромного количества восторженных поклонников. Некоторых из них восхищал сам Алкивиад, а некоторых, вероятно, прельщало богатство его рода и опекунство Перикла. Его друзьями были не только афиняне, но и большое количество граждан других полисов по всей Элладе [3, Алкивиад, 12]. Желание Алкивиада быть первым, вкупе с его богатствами, порой переходило все границы: «Его конюш­ни поль­зо­ва­лись широ­кой извест­но­стью, преж­де все­го бла­го­да­ря чис­лу колес­ниц, кото­рые он выстав­лял на играх: и в самом деле ни один царь, ни одно част­ное лицо — никто, кро­ме него, нико­гда не при­сы­лал в Олим­пию семи колес­ниц» [3, Алкивиад, 11]. Этот «синдром победителя» был присущ Алкивиаду не только в благородных вещах, но и, судя по всему, в делах довольно низких. Пиры, которые устраивал Алкивиад, были известны творящимися там бесчинствами. Один из таких пиров, где наш герой, по свидетельствам некоторых очевидцев, насмехался над мистериями, довел его до побега, но об этом подробнее мы поговорим ниже. Алкивиад также отличался вспыльчивым нравом. Однажды он ударил учителя грамматики, у которого не оказалось для него сочинения Гомера [3, Алкивиад, 7].

Но, вместе с отрицательными качествами, в Алкивиаде удивительным образом уживались такие положительные качества как усидчивость и прилежание в учебе, благодарность и доброта к друзьям. Желание быть везде и всегда первым приводило его, помимо прочего, к щедрым дарам Афинам [3, Алкивиад, 16]. Его праздный образ жизни мог смениться на умеренный лад за один день, в случае если рядом оказывался Сократ и брал Алкивиада в свои руки. Таков был Алкивиад, сын Клиния.

Алкивиадия.

Никий и Алкивиад: борьба «старого» и «нового».

Политическая деятельность любого человека, стремившегося к власти в Афинах, зависела от демоса (народа). Если политик хотел быть популярным, он должен был часто выступать на народных собраниях, делать городу подарки, брать на себя городские траты и т.д. Алкивиад владел средствами и знакомствами, которые позволили ему с ранних пор активно начать политическую карьеру. Он очень быстро сумел добраться до вершины политической пирамиды города Паллады, но от позиции «первого гражданина» его отделял Никий. На нём мы коротко остановимся, ибо соперничество Алкивиада и Никия имеет особое значение для политической жизни и будущего Афин.

Никий, сын Никерата, начал свою политическую деятельность еще при Перикле [3, Никий, 2]. Никий не отличался большим влияниям при «первом гражданине». Он ограничивался подарками городу и оплатой государственных нужд. После смерти лидера Афин в 429 г. до н.э. Никий окончательно выходит в политический свет. Он отличался не только богатством, но и великим благочестием [3, Никий, 4], а также выделялся осторожностью в государственных делах, будь они гражданские или военные. Всё это сделало его довольно популярным в народе, людям нравилась его щедрость и умеренность [3, Никий, 2 — 3]. Особую славу Никию принесли его военные победы. Он отличился во многих операциях афинского флота и не потерпел ни одного поражения. Осторожность Никия не позволяла вступать ему в бой, пока он не был уверен, что его победа гарантирована [3, Никий, 2 — 3]. Но, вместе с тем, осмотрительность Никия нередко доходила до медлительности, нерешительности. Именно эта положительная черта, порой перетекающая в отрицательную характеристику, стала одной из причин краха сицилийской экспедиции. Помимо военных успехов, Никий отличался от прочих отрицательной позицией по отношению к войне [1, VI, 8-14]. С самого ее начала он выступал за скорейшее её прекращение. И если вначале войны настроения народа не совпадали с мнением Никия, то уже в 421 — 420 гг. до н.э. народ поддержал его и Никий стал инициатором заключения мирного договора. Договор даже получил его имя «Никиев мир».

Примечательно то, насколько Алкивиад и Никий отличаются друг от друга. Они предстают перед нами не только как люди с разным подходом в государственных делах, но и как принципиально разные личности в частной жизни. Если Алкивиад – амбициозный, несдержанный, рвущийся к власти и жаждущий быть первым во всем, отпрыск богатого и влиятельного аристократичного рода, то Никий – осторожный человек, особо не любивший выступления перед народом, ведущий, если у него не было особых дел, чуть ли не затворнический, умеренный образ жизни [3, Никий, 5]. Он сын, пусть и богатого, но обычного человека, не имеющего никакого отношения к аристократии. Никий и Алкивиад как бы символы мира «тогда» и «сейчас». Никий не черпал политической власти из войны (точнее не хотел), в то время как Алкивиад удовлетворял свои амбиции и набирал политические очки именно за счет войны. Его никак нельзя назвать демагогом. Сын Никерата не боится быть осужденным народом, так как часто выражает свое мнение, несмотря на то, что оно непопулярно в народе. Так произошло, например, с сицилийской экспедицией. Пытаясь отговорить Афинян от этой, на его взгляд, опасной и невыгодной операции, он даже попросил снять его с должности стратега [1, VI, 23]. Вообразить такую просьбу со стороны Алкивиада невозможно. Наш главный герой предстает перед нами полной противоположностью Никия. У него есть много друзей по всей Элладе, он, разумеется, привязан к полису, но уже не так сильно, как другие граждане. Он открыт в частной жизни и не чурается масштабных, богато обставленных, пиров. Алкивиад предстает перед нами, в некоторой степени, новым человеком, обладающим теми чертами, которые были пока еще не свойственны окружающим.

Алкивиад – афинский ястреб.

Как мы уже выяснили, Алкивиад и Никий были совершенно разными людьми, эта разница проявлялась и в вопросе возобновления войны со Спартой. Несмотря на очевидную усталость обоих союзов от войны, Алкивиад настаивал на её немедленном продолжении. Этого мнения Алкивиад придерживался, вероятно, по следующим соображениям, которые можно разделить на субъективные и объективные. Субъективным фактором стало то, что лакедемоняне пожелали заключить мирное соглашение через Никия, а не через Алкивиада, хотя, как считал сам Сын Клиния, он являлся проксеном Спарты. Проксеном назывался гражданин условного полиса «А», который оказывал чужеземцам из полиса «Б» некоторые услуги, чаще всего это была услуга гостеприимства по отношению к послам полиса «Б». Стоит отметить, что информация, предоставляемая Плутархом, разнится. В «Алкивиаде» он утверждает, что: «В самом деле, прок­се­ном лакеде­мо­нян в Афи­нах был Алки­ви­ад, и заботу о плен­ных, захва­чен­ных при Пило­се, взял на себя он, но так как спар­тан­цы, добив­шись мира и полу­чив назад сво­их вои­нов глав­ным обра­зом бла­го­да­ря Никию, пла­ти­ли послед­не­му горя­чей любо­вью»  [3, Алкивиад, 14]. В «Никии» же он утверждает: «Они [т.е лакедемоняне – И.К.] дове­ря­ли ему [т.е Никию – И.К.], зная его порядоч­ность и видя его заботу о бро­шен­ных в тюрь­му пилос­ских плен­ных, кото­рым его доб­рота облег­ча­ла их горь­кую участь» [3, Никий, 9]. Фукидид же говорит вот что: «Правда, дед Алкивиада добровольно отказался от этого гостеприимства, но сам Алкивиад, оказав услуги лакедемонским пленникам на острове Сфактерии, надеялся его возобновить» [1, V, 42]. Таким образом, анализируя данные источников, Мы можем сделать вывод, что проксения Алкивиада была его надеждой, но не реальным почетным званием, т.е. никаких формальных причин для обращения спартанцев к Алкивиаду не существовало. Так или иначе, Алкивиаду не удалось занять особой роли в заключении мира со Спартой, что, конечно же, исходя из его характера, ему очень претило. Объективной же причиной желания Алкивиада сорвать очередные переговоры между двумя сторонами конфликта, вероятно, стало реальное несоблюдение Пелопоннесским союзом условий мира: «…когда лакеде­мо­няне заклю­чи­ли союз с бео­тий­ца­ми и пере­да­ли афи­ня­нам Панакт не в цело­сти и поряд­ке, как обе­ща­ли, но пред­ва­ри­тель­но раз­ру­шив укреп­ле­ния…» [3, Алкивиад, 14]. И действительно, «Никиев мир» заключался на условиях некоего статуса – кво между двумя симмахиями, но Спартанцы, по крайней мере по мнению афинян, нагло его нарушали: «Афиняне считали, что лакедемоняне поступили вероломно, допустив разрушение Панакта, который по договору они были обязаны возвратить в прежнем состоянии. К тому же афиняне узнали о их сепаратном союзе с беотийцами, который был заключен, несмотря на обещание совместно заставлять города, не подписавшие договора, принять его» [1, V, 42]. Таким образом, исходя из объективных причин, Алкивиад получал поддержку народа в своих попытках привести Афины к разрыву мирного договора со Спартой.

Параллельно с нарушением спартанцами условий мирного договора, Алкивиад приложил все усилия для того, чтобы заключить союз с Аргосом – давним врагом Спарты [1, V, 43]. Аргосцы, поставленные в ситуацию, когда у них не оказалось союзников в их борьбе против Спарты, даже отправили послов в Спарту, дабы заключить союз на крайне сомнительных для них условиях. Когда аргосцы узнали о возможности заключения союза с Афинами, то были чрезвычайно рады такому развитию событий. Они незамедлительно отправили своих послов в город Паллады, чтобы как можно быстрее договориться с афинянами. Лакедемоняне, узнав об отправке аргосского посольства в Афины, незамедлительно отправили свое посольство с неограниченными полномочиями для решения всех вопросов, волнующих афинян [1, V, 45]. Сын Клиния, узнав о прибытии лаконских послов с неограниченными полномочиями, был напуган, ожидая, что послы смогут объяснить демосу Афин ситуацию и союз с Аргосом будет отвергнут. Тогда он придумал следующую хитрость. Он встретился с лакедемонянами и заявил: «Если вы откро­е­те им [т.е народу – И.К.], какою вла­стью вы обле­че­ны, они поста­ра­ют­ся загнать вас в тупик сво­и­ми бес­со­вест­ны­ми при­тя­за­ни­я­ми. Нет уж, забудь­те о неумест­ном про­сто­ду­шии и, если жела­е­те видеть афи­нян сго­вор­чи­вы­ми, если не хоти­те, чтобы вас заста­ви­ли посту­пить вопре­ки вашей воле и наме­ре­ни­ям, веди­те пере­го­во­ры так, слов­но пол­но­мо­чий у вас нет» [3, Алкивиад, 14]. На следующий день, когда собралось народное собрание для принятия послов, они, в соответствии с тем, что сказал им Алкивиад, заявили, что у них на самом деле нет неограниченных полномочий. Вот что произошло дальше: «Алки­ви­ад немед­лен­но раз­ра­зил­ся гнев­ны­ми кри­ка­ми, точ­но сам сде­лал­ся жерт­вою обма­на, а не обма­нул дру­гих, назвал послов веро­лом­ны­ми, ковар­ны­ми и заявил, что от таких людей нече­го ждать здра­вых слов или поступ­ков. Совет был воз­му­щен. Народ него­до­вал…» [3, Алкивиад, 14]. Таким образом, Алкивиад полностью дискредитировал спартанских послов. Алкивиад был выбран стратегом и заключил союз с Аргосом и некоторыми другими полисами – противниками Спарты. И тот час же отправился помогать Аргосу в борьбе со Спартой. «Никиев мир» начал рушиться.

Обратим наше внимание на то, с какой энергией Алкивиад взялся за свои попытки разрушить детище Никия. Совершенно очевидно, что Никий начал терять свою репутацию «миротворца», так как спартанцы, как это теперь представлялось афинянам, были вероломными лжецами, а значит Никий оказался для демоса не так дальновиден, как считалось ранее. Первая партия была разыграна в пользу Алкивиада. «Старое» все больше уступало позиции энергичному «новому». Кризис нарастал.

Алкивиад: Сицилийская экспедиция. Побег.

Спустя некоторое время, после того как Алкивиад поспособствовал заключению союза между Афинами и Аргосом, он отправился на Пелопоннес в качестве командира экспедиционных афинских сил, где успешно помогал Аргосу вести войну со Спартой. Обратим особое внимание на то, что официально афиняне не вели войны с лакедемонянами. На тот момент Никиев мир, пусть и расшатанный нашим героем, все еще был действителен. Вскоре, после завершения аргосской экспедиции, в Афины прибыли послы из Эгесты – греческого полиса, расположенного на Сицилии. Эгестяне просили помощи в войне с Селинунтом и Сиракузами. Поминая о том, что афиняне уже отправляли войска в Сицилию в 426 г. До н.э. для помощи Леонтинам в борьбе против Сиракуз, послы эгестян так же рассчитывали получить помощь от Афин. Послы утверждали, что если афиняне не отправят Эгесте в помощь свои войска, то позже Сиракузы наверняка помогут своим соплеменникам – дорийцам с Пелопоннеса и могущество Афинской державы будет уничтожено [1, VI, 6]. Этот аргумент афиняне восприняли с наибольшим вниманием. Народное собрание постановило, что необходимо послать в Эгесту своих дипломатов, дабы оценить ситуацию и проверить наличие большого количества денежных средств, которые были необходимы для содержания экспедиционных войск Афин. Вернувшись с Сицилии, послы подтвердили слова эгестян. Афиняне тут же созвали народное собрание, где постановили, что Эгесте срочно нужно оказать военную помощь, а стратегами стоит назначить Никия, Алкивиада и Ламаха. Алкивиад и Никий вновь столкнулись на политической арене.

Никий, выступая первым, говорил следующее: «Я утверждаю, что, отправляясь в Сицилию, вы оставляете у себя в тылу множество врагов, а там приобретете еще новых. Быть может, вы все же считаете, что заключенный вами мир будет достаточно прочен. Пока вы воздерживаетесь от новых предприятий, мир на словах будет существовать: ведь именно этого добились деятели как наши, так и наших противников. Однако в случае большой неудачи враги немедленно набросятся на нас» [1, VI, 10]. Сын Никерата пытался воззвать афинян к благоразумной осторожности. Он напомнил гражданам о том, что до сих пор не были улажены дела в самом Афинском союзе: многие союзники искали возможности отколоться от Афин. Он также утверждал, что Сицилию, даже при удачном окончании похода, невозможно будет удержать [1, VI, 11]. Никий указывал гражданам на то, что Афины только недавно успели восстановиться после Архидамовой войны, а сейчас они вновь собираются ослабить государство авантюрой, которая может закончиться ужасным бедствием. Все эти аргументы не были приняты в расчет демосом, так как большинство ораторов занимали воинственную позицию и высказывались в поддержку войны, все более и более завлекая народ речами о славе и могуществе Города Паллады. Главным «ястребом» конечно же был Алкивиад. Свою речь сын Клиния начал с превозношения себя самого, таким образом он пытался доказать народу, что ему можно доверить столь серьезную задачу: «Афиняне! У меня больше прав, чем у других, быть военачальником, и к тому же полагаю, что я достоин этой должности» [1, VI, 16]. Он указывал народу на свои личные успехи, а также на свои заслуги перед городом. Вторая часть речи была обращена на саму Сицилию: «…многочисленное население сицилийских городов — это сборная толпа: города эти с легкостью меняют своих граждан и принимают новых. Поэтому там ни у кого нет оружия для защиты родины … в городах нет необходимых сооружений для обороны»[1, VI, 17]. Алкивиад всячески указывал на несостоятельность сицилийских полисов. Говоря о Сиракузах, он утверждал, что их можно будет легко взять в осаду, так как у этого города нет флота. Он так же говорил афинянам о варварах, которые ненавидят Сиракузы и с радостью помогут афинянам в борьбе с ними. Вся речь Алкивиада в поддержку экспедиции была, по своей сути, попыткой доказать демосу легкость этого предприятия. Эта попытка возымела успех, народное собрание подтвердило свои намерения отправить в Сицилию экспедиционные войска (Рис. 2). Никий вновь потерпел поражение.

Алкивиад мог бы радоваться своей очередной политической победой, если бы не случай, произошедший незадолго до отправления экспедиционных сил. Дело в том, что в одну из ночей были изуродованы лица герм (каменные столбы с изображением лица Гермеса, которые были поставлены в честь праздника Адониса). Народ Афин был в ярости, так как многие решили, что это происки коринфян, что пытаются саботировать отправку экспедиционных сил. Такой вывод был сделан афинянами, так как коринфяне были основателями Сиракуз. Другие же пребывали в страхе, так как порча герм была дурным предзнаменованием [3, Алкивиад, 18]. Третьи же считали, что это просто выходка опьяневших юнцов. Так или иначе, было начато разбирательство по этому делу. Во время одного из множества собраний по этому вопросу, Андрокл, человек из числа демагогов и непримиримый враг Алкивиада, привел с собой на собрание нескольких людей. Они утверждали, что Алкивиад со своими товарищами испортил гермы. Также они сообщали, будто были свидетелями того как Алкивиад с друзьями подражали мистериям на одном из своих пиров, что считалось святотатством [3, Алкивиад, 18]. Данное обвинение застало сына Клиния  врасплох, но, зная о том, что войска все также верны ему, он решился защищать себя в суде. Узнав о таком намерении нашего героя, его противники придумали следующую хитрость. Понимая, что у них не так много доказательств для убедительной победы в суде, они решили подговорить других ораторов, которые тоже были врагами Алкивиада, но не заявляли об этом открыто, предложить сыну Клиния отвечать в суде после экспедиции, дабы не терять времени [3, Алкивиад, 19]. Разумеется, Алкивиад не был согласен с таким предложением, но народ поддержал идею ораторов. Теперь у противников Алкивиада было время для создания обстановки, которая позволила бы одержать победу над ним.

Когда стратеги с войском отплыли, недоброжелатели Алкивиада немедленно продолжили сбор доказательств и свидетелей. Если до отплытия Алкивиада его противники выдвинули лишь шаткие подозрения, то уже после отбытия эскадры они представили святотатство над мистериями и порчу герм как один большой заговор Алкивиада, целью которого был государственный переворот [3, Алкивиад, 20]. Многие граждане, относящиеся к Алкивиаду настороженно, довольно быстро поверили в эту теорию заговора. Афинянам в целом было свойственно постоянно опасаться наступления тирании, а Алкивиад подходил на роль тирана, как никто другой. Разумеется, не все граждане единодушно увидели в Алкивиаде тирана, но народ в целом, находясь в волнении от затянувшегося судебного разбирательства, и от переживаний об успехе экспедиции, поступал следующим образом: «При этом, не проверяя достоверность сведений доносчиков, афиняне в своей подозрительности принимали все показания без проверки. Так, на основании доносов и улик негодяев хватали и бросали в тюрьму многих безупречных людей» [1, VI, 53]. В числе заключенных оказался и Андокид – один из главных обвинителей Алкивиада по делу герм и мистерий. Дело принимало для Алкивиада и близких ему людей совсем скверный оборот. Под горячую руку народного правосудия попали многие его друзья, знакомые, а также члены семьи. Демос принял решение отправить за Алкивиадом в Сицилию государственный корабль «Саламинию». Алкивиада должны были вернуть в Афины для оправдания перед судом. Любопытно, что гражданам, которые должны были исполнять приказ Народного собрания, строго запретили применять к Алкивиаду насилие: «Афи­няне опа­са­лись вол­не­ний в вой­ске, сто­яв­шем на вра­же­ской зем­ле, или даже мяте­жа, вызвать кото­рый Алки­ви­а­ду, при жела­нии было бы нетруд­но» [3, Алкивиад, 21]. Фукидид также перечисляет причины, по которым суд повелел не арестовывать сына Клиния, но «проводить». Он утверждает, что афиняне боялись не только мятежа воинов, но и отказ Аргоса и Мантинеи (Алкивиад был создателем союза между этими городами и Афинами) от участия в экспедиции [1, VI, 61].Так или иначе, прибыв в Катану (небольшой полис в Сицилии), где временно дислоцировались экспедиционные силы, посланники народа исполнили свое поручение. Алкивиад отправился на «Саламинии» в Афины. Примечательно то, что Алкивиад быстро оценил ситуацию. Незадолго до отплытия, он, по сути, сдал Мессену, занимавшую важное географическое положение на северо-западе Сицилии, Сиракузам: «Гото­вясь к отплы­тию, Алки­ви­ад успел вырвать из рук афи­нян Мес­се­ну. Сре­ди мес­сен­цев были люди, гото­вые сдать город; зная всех напе­ре­чет, Алки­ви­ад выдал их сто­рон­ни­кам сира­ку­зян и рас­стро­ил все дело» [3, Алкивиад, 21]. Сложно объяснить этот поступок Алкивиада. Возможно, Алкивиад пытался обезопасить себя, уже помышляя о побеге на сторону врага. Ведь медленный ход экспедиции был крайне выгоден ему в складывающейся ситуации, так как он мог представить это, как жест доброй воли для Спарты. Вероятно, это было частью какого-то плана или же просто обычным тщеславием. Алкивиад считал, что суд будет предвзят к нему и приговорит его к казни [3, Алкивиад, 22]. По пути в Афины, «Слаламиния» совершила остановку в Фуриях, греческой колонии в Южной Италии: «Алкивиад и его друзья не поплыли дальше, но сошли с корабля и скрылись, боясь возвратиться и предстать перед судом из-за клеветнических обвинений против них. Люди с «Саламинии» бросились за ними, но после безуспешных поисков через некоторое время отплыли на родину» [1, VI, 61]. Суд заочно приговорил нашего героя к казни, все его имущество было конфисковано. Через некоторое время он из Южной Италии переправился на Пелопоннес, где некоторое время провел в Аргосе, но затем ушел и оттуда, опасаясь за свою жизнь [3, Алкивиад, 23]. Единственным местом, где его, как он считал, не могли настигнуть враги, стала Спарта. Туда он и отправился, предложив лакедемонянам свои услуги советника.

Побег Алкивиада от афинского суда в Спарту – в стан главных врагов афинян, является уникальным событием. Конечно, он был не первым афинским политическим деятелем, который был вынужден бежать от народного суда. Так произошло, например, с Фемистоклом, который, после своего остракизма, был преследуем афинянами и лакедемонянами за его «соучастие» в заговоре Павсания против спартанских эфоров. Скрываясь от преследователей, он оказался в Персидском царстве, т.е. у архи врага эллинов. Там он стал служить в царской администрации, но когда его попытались заставить вести войну против своих соотечественников он отказался от предложения. Так, даже являясь подданным царя царей, он не стал воевать против своих сограждан [3, Фемистокл, 31]. Что же делает Алкивиад? Он, еще до отправки «Саламинии» с Сиракуз, уже предпринимает удачную попытку помешать афинской экспедиции. Он лишает войска возможного союзника – Мессену. А ведь еще не может идти и речи о какой-то договоренности со спартанцами! Вероятно, он сделал это, руководствуясь собственной выгодой, рассчитывая, тем самым, обезопасить себя или просто навредить Афинам, считая, что у него пытаются отнять его славу. Сдача Мессены является примером поразительного индивидуализма, который во всем противоречит коллективизму, присущему классическому полису. Вот что сказал Алкивиад, когда узнал о своем смертном приговоре: «А я дока­жу им, что я еще жив!» [3, Алкивиад, 23]. Взгляните, как он резко противопоставляет себя своему полису! Сложно представить себе классического гражданина полиса, который мог бы поступить так же. Исследователь С. Форд, в своей работе, посвященной Алкивиаду, называет его «универсальным человеком». Это очень любопытное описание нашего героя. Особое внимание Форд уделяет обилию связей Алкивиада и его прекрасному навыку дипломатии, которые позволяют ему «выходить сухим» из невероятных ситуаций [5, с. 188-195]. Из раза в раз он налаживал, рушил, а потом вновь налаживал все новые и новые связи. Его приняли к себе даже спартанцы, один этот факт подтверждает уникальность навыка Алкивиада. Все вышесказанное, как нам кажется, подтверждает нашу мысль об Алкивиада, как о «новом человеке». Для классического полисного общества не был характерен крайний индивидуализм. Гражданин не мыслил себя вне гражданского коллектива. Алкивиад же резко противопоставляет себя родине, прямо бросая ей вызов. Подобный крайний индивидуализм все более и более будет свойственен гражданам полисов после Пелопонесской войны.

Во время и после кризиса классического полиса, гражданские коллективы начнут преобразовываться из традиционных замкнутых гражданских сообществ в относительно открытые системы. В связи с этим  население полисов станет намного мобильнее, чем раньше. Такие изменения будут вызваны множеством факторов. Коротко перечислим основные. Первым по значимости стал фактор обнищания населения полисов и государств, в целом. Большие и мелкие конфликты окончательно ввергли Элладу в состояние разрухи. Разорение городов и их граждан все больше будет возвышать трапезитов (банкиров), к которым полис и граждане станут обращаться за ссудами и прочей денежной помощью. Они, являясь метеками (свободными негражданами), станут получать все больше влияния, аккумулируя денежные ресурсы. Итогом этого станет лоббирование метеками своих интересов в народном собрании через граждан-должников, а это, в свою очередь, будет еще сильнее разобщать гражданский коллектив. Вторым основным фактором станет общая усталость населения от войны. Если раньше граждане считали службу в ополчении священным долгом, то, после постоянных конфликтов, они более не захотят участвовать в бесконечных войнах. Места граждан в строю займут наёмники, которые заполонят Элладу после Пелопоннесской войны. Связано это с тем, что за 30 лет войны вырастет целое поколение, которое не видело мира, их инструментом будет «не плуг, но копье». Граждане, не желающие участвовать в войнах, будут становиться все более апатичными, а наёмники все больше будут изменять картину мира полисного населения.  Следствием всего этого станет преобладание индивидуализма в этических установках среднестатистического гражданина полиса-(ов). [6, с. 343-364]

Алкивиад: Хамелеон.

Прибыв в Спарту, Алкивиад, исполняя свое обещание быть советником для лакедемонян, принялся за дело с характерной для него быстротой. Прежде всего, он рассказал спартанцам о сицилийской экспедиции, призвав лакедемонян немедленно отправить Сиракузам помощь, так как потеря этого союзника обернется для Пелопоннесской лиги поражением и утратой всего, за что она боролась с Афинами [1, VI, 90-91]. Алкивиад призвал Спарту действовать решительно и как можно скорее отправить в Аттику армию: «…в Элладе, вы должны открыто начать военные действия…  вам необходимо укрепить Декелею в Аттике…Все запасы и средства этой страны вы сможете захватить силой, или они сами собой перейдут в ваши руки» [1, VI, 91]. Оба совета, которые были даны нашим героем, впоследствии были исполнены и принесли афинянам огромные беды. Сицилийская экспедиция полностью провалилась (помимо войск, там погибли Ламах и Никий – лучшие полководцы, которые оставались у Афин). Укрепление Декелеи, как и говорил Алкивиад, привело Афины к ужасному экономическому состоянию из-за круглогодичных разграблений Аттики и отпадения союзников. Также Алкивиад помог лакедемонянам наладить дипломатические связи с Тиссаферном – сатрапом персидского царя в Сардах (Малая Азия) (Рис.3). Мало того, по пути к персидскому сатрапу, Алкивиад и Халкидей (официальный посол Спарты) смогли отколоть от Афин несколько полисов, в том числе богатый Хиос [1, VIII, 14]. Заключив союз, Тиссаферн и лакедемоняне договорились помогать друг другу в борьбе против Афин [1, VIII, 18;37]. Сатрапу было выгодно данное соглашение, так как некоторые греческие полисы на восточном побережье Эгейского моря восстали, при поддержке Афин, против царя, а царские сатрап был обязан их вернуть в лоно Державы Ахеменидов [1, VIII, 5].

Сам же Алкивиад отличился в Спарте не только полезными советами, но и резкой сменой образа жизни. От «Алкивиада-афинянина», будто не осталось и следа. Любитель богатых пиров и царских одежд стал чуть ли не идеалом настоящего лакедемонянина: «…он окон­ча­тель­но пле­нил народ, кото­рый, видя, как корот­ко он остри­жен, как купа­ет­ся в холод­ной воде, ест ячмен­ные лепеш­ки и чер­ную похлеб­ку, про­сто не мог пове­рить, что этот чело­век дер­жал когда-то в доме пова­ра, ходил к тор­гов­цу бла­го­во­ни­я­ми или хоть паль­цем касал­ся милет­ско­го пла­ща» [3, Алкивиад, 23]. Спартанцы действительно полюбили Алкивиада.

Среди тех, кому Алкивиад особенно нравился, была и жена спартанского царя Агиса, находившегося в Декелее, по имени Тимея. Спустя время, она родила от Алкивиада ребенка: « …она роди­ла маль­чи­ка и дала ему имя Лео­ти­хид, но у себя, в кру­гу подруг и слу­жа­нок, шепотом зва­ла мла­ден­ца Алки­ви­а­дом — так вели­ка была ее любовь!» [3, Алкивиад, 23]. Сын Клиния и тут сумел показать себя во всей красе: он утверждал, будто возлежал с женой царя лишь по причине того,  чтобы Спартой правили его потомки. Агис не признал Леотихида своим сыном, так как на момент его рождения, царь не был рядом с женой уже около 10 месяцев. Многие придворные рассказывали спартанскому царю о бесчинствах Алкивиада, и тот, поддерживаемый некоторыми влиятельными спартиатами, приказал тайно убить сына Клиния. Алкивиад, узнав об этом, сбежал из Спарты к Тиссаферну в Сарды.[3, Алкивиад, 24].

Находясь при дворе персидского сатрапа, Алкивиад принялся всячески вредить лакедемонянам. При Тиссаферне он был не только уважаемым гостем, но и полезным советником. Придерживаясь цели помешать скорой победе Спарты, Алкивиад начал подговаривать сатрапа, по сути, нарушить договор, заключенный между ним и спартанцами ранее. Он призывал сатрапа к уменьшению жалованья морякам спартанского флота, уговаривал его не вступать в войну лично, а поддерживать баланс сил в Элладе, дабы два самых могучих союза были ослаблены и не могли противостоять войскам царя [1, VIII, 46-47]. Если раньше Алкивиад содействовал установлению дипломатических связей между сатрапом и Спартой, то теперь он со всей силой принялся их разрушать. Параллельно этим событиям, Алкивиад связался с афинским флотом, который находился у острова Самос. Он предложил им союз с Тиссаферном в обмен на установление в Афинах умеренной олигархии и разрешение ему вернуться на родину. Любопытно то, как Алкивиад оправдывал необходимость смены формы правления Афин: «Алкивиад обещал им устроить дружбу сначала с Тиссаферном, а затем даже с самим царем при условии упразднения демократии (тогда царь будет больше им доверять)» [1, VIII, 48]. Дружба с персами была крайне необходима Афинам. «Город Паллады» находился в удручающей ситуации: афинский флот перестал быть силой, на которую можно было опереться (у спартанцев появился свой флот, а флот самих афинян так и не смог до конца оправиться после поражения в Сицилии). Все больше союзников отворачивалось от Афин, переходя на сторону Спарты, да и сам Тиссаферн помогал Спарте деньгами и прочими ресурсами [1, VIII, 53]. Афинянам было жизненно необходимо принять предложение Алкивиада-Тиссаферна. Демос, после долгих споров в народном собрании, все же дал свое согласие на подписание такого соглашения. Но послы, прибыв в Сарды, столкнулись с тем, что Алкивиад, убедив владыку Сард ослаблять обе стороны конфликта, не смог договориться с ним о помощи Афинам. Сатрап боялся мощного спартанского флота, который мог помешать его делам на восточном побережье Эгейского моря.  [1, VIII, 56]. Не желая показывать свою неудачу, Алкивиад решил поступить следующим образом: «Алкивиад прибегнул к такой хитрости. Он побудил Тиссаферна предъявлять афинянам чрезмерные требования, с тем чтобы соглашение не состоялось» [1, VIII, 56]. Так и вышло, послы уплыли от сатрапа ни с чем. Тиссаферн же обновил условия своего соглашения с лакедемонянами, их отношения, в некоторой степени, наладились. Несмотря на срыв соглашения с персидским сатрапом, в Афинах все же произошел олигархический переворот, так как сторонники олигархии уже были мобилизованы для законного переустройства Афин, согласно договору. Эскадра у Самоса не признал новое олигархическое правление легитимным, флоту ничего не оставалось, кроме как вновь обратиться к Алкивиаду [1, VIII, 74-76;80].

Живя при дворе Тиссаферна, Алкивиад вновь поразил окружающих своей удивительной приспособляемостью. Если в Спарте он вел себя, как настоящий спартиат, то, оказавшись в Сардах, от «Алкивиад-спартанец» резко переменился: «…при дво­ре сатра­па Тис­са­фер­на [он – И.К.] в рос­ко­ши, спе­си и пыш­но­сти не усту­пал даже пер­сам…» [3, Алкивиад, 23]. Сын Клиния, будто хамелеон приспосабливался к любой обстановке. Пробыв сначала в Спарте, а потом в Сардах, он везде казался окружающим своим человеком. Его поразительное умение вести себя так же, как и окружающие еще сильнее помогало ему налаживать связи даже с теми, кто изначально его не слишком любил: «Вот так и Тис­са­ферн: от при­ро­ды сви­ре­пый и в нена­ви­сти к гре­кам не знав­ший себе рав­ных сре­ди пер­сов, он до такой сте­пе­ни под­дал­ся на обхо­ди­тель­ность Алки­ви­а­да, что даже пре­взо­шел его в ответ­ных любез­но­стях» [3, Алкивиад, 24]. Наш герой везде находил себе место, будь это Аттика, Лакедемон, Иония или Фракия. В этой особенности Алкивиада мы обнаруживаем еще одну черту, что будет свойственна «Новым людям» — космополитизм. И действительно, как уже было Нами сказано,  такое качество было характерно, например, для наёмников-эллинов после Пелопоннесской войны. С возрастанием кризиса классического полисного мира, люди все больше от него отдалялись, познавая нравы и обычаи других полисов и народов, а это делало людей «космополитами». Алкивиад фактически уже являлся «гражданином мира».

Алкивиад: снова на стороне Афин.

Встав во главе афинского флота, который отказался подчиняться «Совету четырехсот», Алкивиад, прежде всего, успокоил воинов, которые хотели всеми силами отправиться на родину, дабы свергнуть новое олигархическое правительство: «Алкивиад призывал стойко держаться, ни в чем не уступая врагу: если город счастливо избегнет опасности от внешнего врага, то надо надеяться на примирение партий, но в случае неудачи — здесь, на Самосе, или в Афинах — уже больше не останется никого, с кем можно будет мириться» [1, VIII, 86]. Вместе с этими событиями, Алкивиад узнал о приближении финикийской эскадры, которая, по договору Тиссаферна и лакедемонян, должна была оказать поддержку спартанскому флоту в борьбе с афинянами. Сын Клиния немедленно отплыл к персидскому сатрапу, планируя следующее: «…он старался, насколько возможно, сеять взаимное недоверие между Тиссаферном и пелопоннесцами, показывая, как дружественно Тиссаферн относится к нему и к афинянам, чтобы этим побудить Тиссаферна перейти на сторону афинян» [1, VIII, 86]. Отношения же лакедемонян с персидским сатрапом и без этого были скверными. Они начали ухудшаться еще тогда, когда наместник персидского царя принял у себя Алкивиада. Теперь же, спартанцы справедливо полагали, что Тиссаферн не ведет активных боевых действий с афинянами, так как хочет ослабить обе стороны конфликта. Чтобы уверить лакедемонян в своей верности, сатрап и вызвал, с разрешения царя царей, финикийский флот [1, VIII, 87]. Дабы убедиться, что финикийский флот, который обещал привести Тиссаферн, действительно приближается, спартанцы отправили с самим сатрапом своего посла. Именно их Алкивиад и собирался окончательно рассорить.

Между тем, народ Афин, запуганный правительством «Четырехсот», воспрял духом, узнав, что флот на Самосе не поддался на увещевания послов нового правительства: «…недовольные начали собираться на сходки и резко критиковать правительство» [1, VIII, 89]. Даже некоторые члены олигархического правительства, будучи напуганными флотом и Алкивиадом во главе него, поддержали народ. Все больше и больше людей пополняло стан «недовольных». Это обернулось для «Четырехсот» крахом – на народном собрании их правительство было распущено и заменено умеренным правительством «Пяти тысяч» [1, VIII, 89-97].

В то время, пока Алкивиад возвращался к афинской эскадре с новостями о том, что финикийский флот не придет на помощь спартанцам, а в самих Афинах происходило смещение олигархического правительства, лакедемонянам предложил помощь еще один наместник царя царей. Это был Фарнабаз – сатрап персидского царя, чьи владения находились восточнее и северо-восточнее владений Тиссаферна, в современной Центральной Анатолии и у Дарданелл (Рис. 3). Он, зная об ухудшении отношений лакедемонян с Тиссаферном, задумал следующее: «…Фарнабаз пригласил пелопоннесцев к себе, надеясь с помощью их эскадры призвать к восстанию еще верные афинянам города своей сатрапии и, подобно Тиссаферну, извлечь из этого выгоду» [1, VIII, 99]. Флот спартанцев ответил на приглашение и поплыл к Фарнабазу. Фрасил, будучи заместителем Алкивиада во время его отсутствия, узнав об отправке спартанского флота к Геллеспонту (Дарданеллам), немедленно поспешил ему на перехват [1, VIII, 100].  Именно там, в самом проливе, у города Абидос произошла битва афинского и спартанского флотов. Афиняне уже начали терпеть поражение, но именно в решающий момент сражения, появился Алкивиад с восемнадцатью триерами: «Появ­ле­ние Алки­ви­а­да про­из­ве­ло пона­ча­лу лож­ное впе­чат­ле­ние на обе сто­ро­ны: вра­ги вос­пря­ну­ли духом, афи­няне при­шли в заме­ша­тель­ство. Но над суд­ном коман­дую­ще­го быст­ро под­нял­ся дру­же­ст­вен­ный сиг­нал, и тот­час вновь при­быв­шие уда­ри­ли на пело­пон­нес­цев, кото­рые уже побеж­да­ли и пре­сле­до­ва­ли про­тив­ни­ка» [3, Алкивиад, 27]. Теперь же флот спартанцев был обращен в бегство, афиняне, впервые за долгое время, одержали крупную победу: «По прибытии триеры в Афины граждане едва верили своему счастью после недавних бедствий… теперь положение не казалось им безнадежным, и они надеялись, что, действуя энергично, еще смогут выиграть войну» [1, VIII, 106].

Алкивиад, радуясь победе, решил отправиться к Тиссаферну с дарами, дабы проявить учтивость, так как сатрап не отправил финикийской флот на помощь спартанцам, и, как это было ему свойственно, похвалиться своей оглушительной победой. По прибытии ко двору, Алкивиад угодил в ловушку: «Тис­са­ферн, кото­рый уж дав­но был у лакеде­мо­нян на дур­ном сче­ту, теперь, опа­са­ясь цар­ской неми­ло­сти, решил, что Алки­ви­ад явил­ся очень своевре­мен­но, схва­тил его и запер в тюрь­му в Сар­дах, наде­ясь посред­ст­вом это­го неспра­вед­ли­во­го поступ­ка очи­стить себя от всех преж­них обви­не­ний» [3, Алкивиад, 27]. Оттуда, спустя месяц, он сбежал в город Клазомены, где разнес слух, будто сатрап сам отпустил его, чтобы попытка сатрапа очиститься от клеветы не возымела успеха.

Прибыв к флоту, сын Клиния узнал о соединении кораблей лакедемонян и сухопутного войска Фарнабаза: «Алки­ви­ад, созвав общее собра­ние вой­ска, высту­пил с уве­ща­тель­ной речью, гово­ря, что необ­хо­ди­мо сра­жать­ся и на море и на суше, рав­но как и вести оса­ду» [7, I.1, 14]. Афинский флот под покровом ночи подплыл к месту базирования спартанского флота. Наутро, спартанцы обнаружили афинский флот и, испугавшись его многочисленности, поплыли к суше, чтобы эффективнее защищаться от эскадры афинян. Алкивиад, видя это, взял с собой 20 быстроходных триер, обогнул флот спартанцев, который уже был на берегу, и высадился на сушу. Миндар, военачальник лакедемонян, вышел ему навстречу с отрядом. После короткого боя, Миндар был убит,  выжившие лакедемоняне и воины Фарнабаза дрогнули и сбежали с поля боя [7, I.1, 17-18]. Успех начал сопутствовать Алкивиаду и афинянам. После столь громких побед, Алкивиад вернул в подчинение Халкедон (который, будучи на стороне Спарты, сам же вывел из подчинения Афинами), подчинил Византий (богатый город, располагавшийся на месте Стамбула), также совершил еще множество мелких, но полезных дел [3, Алкивиад, 29-31].

После таких свершений, Алкивиад наконец-то решил вернуться на родину: «И он тро­нул­ся в путь, укра­сив атти­че­ские три­е­ры по обо­им бор­там щита­ми и дру­гой воен­ной добы­чей, ведя за собой мно­же­ство захва­чен­ных у непри­я­те­ля судов…» [3, Алкивиад, 32]. Прибыв в Пирей, Алкивиад увидел афинский демос, который рукоплескал бывшему изгнаннику: «…все бежа­ли к нему, выкри­ки­ва­ли его имя, при­вет­ст­во­ва­ли его, шли за ним сле­дом, увен­чи­ва­ли вен­ка­ми…» [3, Алкивиад, 32]. Алкивиад наконец достиг желаемой славы, теперь он, как казалось, был «первым гражданином».

Чем дальше мы двигаемся по жизненному пути Алкивиада, тем более крепнет ощущение, будто Алкивиад, как уже было сказано, был «универсальным человеком». Если ранее мы видели лишь дипломатические успехи Алкивиада, то теперь он предстает перед нами еще как и энергичный полководец. Его удачные действия, как в роли дипломата, так и полководца , буквально вытянули Афины из того плачевного состояния, в котором они еще недавно находились. Для многих Алкивиад стал символом перелома в войне.

Алкивиад: эпилог.

Празднование триумфа не могло длиться долго. Афин все еще находились, несмотря на все недавние победы, в тяжелом положении. Алкивиад планировал вновь отправиться в море, дабы продолжать борьбу с врагами афинян, но перед этим совершил настоящий подвиг, который окончательно расположил к нему весь народ. Во время победоносного возвращения Алкивиада на родину, в Афинах проходил священный праздник, но никто не мог дойти до места проведения праздника пешком, так как спартанцы, укрепив Декелею, контролировали все дороги. Сын Клиния решил, что процессия должна, как и раньше, находясь под его защитой, пойти пешком, а не плыть до Элевсина на кораблях: «Алки­ви­а­ду каза­лось, что он испол­нит долг бла­го­че­стия перед бога­ми и заслу­жит похва­лу у людей, если вернет свя­щен­но­дей­ст­вию искон­ный его вид…» [3, Алкивиад, 34]. Так и было сделано — Алкивиад окружил процессию своими воинами и она без препятствий добралась до Элевсина и обратно, народная любовь, еще сильнее, чем прежде, окутала нашего героя: «…ни о чем дру­гом они более не меч­та­ли, кро­ме того, чтобы Алки­ви­ад сде­лал­ся над ними тиран­ном…» [3, Алкивиад, 34].

После этого Алкивиад немедля отправился в море, где, у города Андроса разбил отряд лакедемонян. Но его славные победы не решали главной проблемы – отсутствия денег и провианта. Из-за этого он должен был часто покидать флот, пытаясь найти средства для продолжения борьбы. Народ же начинал негодовать, считая, что Алкивиад будто бы специально, из-за своей нерадивости, тормозит ход молниеносной победы над Спартой [3, Алкивиад, 34]. И действительно, слава Алкивиада неожиданно начала работать против него, демос не понимал, что у флота нет средств для ведения войны, он считал, будто Алкивиад может все, стоит ему только захотеть. Ситуация обострилась, когда Алкивиад вновь отплыл собирать средства с союзников, оставив в качестве заместителя стратега Антиоха, приказав ему ни в коем случае не вступать в бои до его возвращения. Антиох же, уверенный в абсолютном превосходстве афинян, нарушил приказ и начал издеваться над спартанским флотом, расположенным неподалеку: «[он – И.К.]при­нял­ся разъ­ез­жать взад-впе­ред вдоль носов непри­я­тель­ских кораб­лей, упор­но раз­дра­жая про­тив­ни­ка наг­лым крив­ля­ни­ем и оскор­би­тель­ны­ми реча­ми» [3, Алкивиад, 35].  Ценой этой выходки стала потеря большой части афинского флота. Спартанцы разбили Антиоха, уничтожили и захватили многие корабли. Алкивиад, узнав об этом, вернулся со сбора дани с оставшейся частью флота, попытался дать спартанцам бой, но те просто отошли. Враги Алкивиада, среди которых самым влиятельным был Фрасибул, выступили в народном собрании с обвинениями: «…он утвер­ждал…, буд­то Алки­ви­ад пото­му погу­бил все дело и поте­рял суда, что с уни­зи­тель­ным лег­ко­мыс­ли­ем рас­по­рядил­ся сво­и­ми пол­но­мо­чи­я­ми, пере­дав коман­до­ва­ние людям, кото­рые заня­ли при нем самые высо­кие посты бла­го­да­ря лишь уме­нию выпи­вать…» [3, Алкивиад, 36]. Народ был в ярости, на этом же собрании они немедленно выбрали новых стратегов. Алкивиад, вспоминая дело с поврежденными гермами, испугавшись нового преследования, вновь бежал, на этот раз во Фракию. Там он собрал вокруг себя небольшое войско наемников и воевал с местными варварскими племенами, зарабатывая на сбыте трофеев большие деньги [3, Алкивиад, 36]. Находясь во Фракии, Алкивиад предпринял попытку помочь афинскому флоту советом. Он дал стратегам несколько советов, но они прогнали его, не став его слушать. Через некоторое время флот афинян был разгромлен спартанцами, а чуть позже они захватили и сами Афины. Город Паллады проиграл войну.

Алкивиад, понимая, что лакедемоняне теперь владычествуют как на суше, так и на море, ушел из Фракии в Малую Азию, откуда, подражая Фемистоклу, хотел отправиться на службу к персидскому царю: «Алки­ви­ад пола­гал, что Фар­на­баз ско­рее, чем кто-либо дру­гой, обес­пе­чит ему удоб­ства и без­опас­ность в пути, а пото­му при­ехал к нему во Фри­гию, посе­лил­ся там…» [3, Алкивиад, 37]. Спартанцы же, вместе с новым олигархическим правительством «тридцати» в Афинах, приняли решение убить Алкивиада, так как он представлял угрозу для всех. Они отправили Фарнабазу письмо с такой просьбой, а он, не желая ссориться со спартанцами, эту просьбу выполнил: «Вой­ти в дом убий­цы не реши­лись, но окру­жи­ли его и подо­жгли. Заме­тив начав­ший­ся пожар, Алки­ви­ад собрал все, какие уда­лось, пла­щи и покры­ва­ла и набро­сил их свер­ху на огонь, потом, обмотав левую руку хла­мидой, а в пра­вой сжи­мая обна­жен­ный меч, бла­го­по­луч­но про­ско­чил сквозь пла­мя, преж­де чем успе­ли вспых­нуть бро­шен­ные им пла­щи, и, появив­шись перед вар­ва­ра­ми, рас­се­ял их одним сво­им видом. Никто не посмел пре­гра­дить ему путь или всту­пить с ним в руко­паш­ную, — отбе­жав подаль­ше, они мета­ли копья и пус­ка­ли стре­лы. Нако­нец Алки­ви­ад пал, и вар­ва­ры уда­ли­лись;» [3, Алкивиад, 39]. Вот так погиб наш герой, на этом его история и заканчивается.

Заключение.

Алкивиад, сын Клиния, является любопытной и, в какой-то степени, уникальной исторической личностью. Где бы он не находился, на каком бы посту не был, Алкивиад везде преуспевал, будь это дипломатическая миссия, должность советника или война. Его успехам способствовали многие качества, что были несвойственны его современникам. Среди них можно особенно выделить поразительную приспособляемость Алкивиада к окружающей обстановке. Индивидуализм и независимость Алкивиада от конкретного полисного коллектива, которая обеспечивалась большим количеством дружественных связей с людьми по всей Элладе, помогал ему действовать по обстоятельствам, исходя из своих интересов. Все эти качества делали Алкивиада не только «универсальным», но и «новым человеком». Сын Клиния предвосхитил своими качествами «новых людей». «Новые люди» — граждане полисов, которые, испытав на себе трудности затянувшейся войны и других последующих мелких конфликтов, резко отличались от граждан классической эпохи. Если раньше гражданин не мыслил себя вне гражданского коллектива, вне полиса, то после Пелопоннесской войны коллективисткий менталитет, полисный патриотизм уступят место индивидуализму и космополитизму.

Алкивиад, являясь одним из главных деятелей второй половины Пелопоннесской войны, своими деяниями, сам, вероятно, этого не желая, способствовал наступлению кризиса. Он, будучи «ястребом» афинской политики, одерживает решительную победу над Никием – главным сторонником мира между враждующими союзами. Алкивиад вновь разжигает тлеющий костер Пелопоннесской войны. Перебегая от одной стороны конфликта к другой, Алкивиад рушил старые связи между полисами и внутри них, создавал новые, а зетем рушил их вновь. Из-за войны, которую яро поддерживал наш герой, опустошению подвергнутся множество земель и городов. Война навредит огромному количеству людей, ввергнет Элладу в упадок. Руководствуясь своим тщеславием и желанием продолжить войну, Алкивиад стал, в той или иной степени, глашатаем грядущих кризисных событий.

Для жителей «Города Паллады» сын Клиния остался неоднозначной персоной. Некоторые говорили о нем, как о благодетеле и спасителем Афин  [8, XXI], другие же считали его предателем [9, XIV,XV] [10, IV]. Сама же жизнь нашего героя, помимо славных подвигов, содержит и драму. Он два раза был несправедливо осужден своим же народом. Во времена Пелопоннесской войны, политическая ситуация в Афинах была очень острой. В полисе не осталось сильных политиков, которые могли бы направить силы демоса в «правильное» русло. После эпохи Перикла, державный демос, поддерживаемый демагогами, что пытались угодить народу во всем, будто метался из стороны в сторону, делая в один день одно, а на следующий день решая кардинально противоположное. Алкивиад стал одной из жертв охлократии, царившей тогда в Афинах.

Алкивиад, даже находясь в бегах от лакедемонян и афинского олигархического правительства «тридцати», представлял угрозу для своих недоброжелателей. Этим был обусловлено их решение умертвить нашего героя. Так и было сделано, люди Фарнабаза – союзника лакедемонян, убили Алкивиада.

Алкивиад очень необычная, неоднозначная и выдающаяся личность. Его «синдром победителя» сопровождал его как во всех начинаниях, какими бы они не были. Корнелий Непот – древнеримский историк и биограф, поразительно точно охарактеризовал сына Клиния: «…никто не превосходил его ни хорошими, ни дурными качествами…» [11, Алкивиад, VII]. Мы не можем с этим не согласиться.

Мнение специалиста

В статье, представленной на конкурс, рассматривается одна из спорных (чуть ли не самых спорных и скандальных!) фигур греческого мира. Актуальность темы «Алкивиадия» не в «непопулярности» этого греческого политика в отечественной историографии, как объясняет автор статьи (увы, о многих великих исторических деятелях прошлого в нашей науке сплошь и рядом «умолчания»), а в том, что сам образ Алкивиада — на все времена. Им всегда восхищались и его поносили. Алкивиад — это, действительно, один из исторических образов, вокруг которого происходят споры (даже настоящие битвы!) историков. И они будут длиться. Его поведение не просто будоражило Афины и Спарту, оно взрывало устои полисной культуры. Античный биограф Плутарх остро заметил, что второго такого Алкивиада Эллада просто бы не вынесла. Этот афинский политик был настоящим героем — эдакий Übermensch, который «не помнит ни чинов, ни имен, и способен дотянуться до звезд…»

Основной текст составляет 30 страниц, а также карты (с. 32-34) и список использованной литературы. Список исследований об Алкивиаде, конечно, можно было бы расширить. Ведь автор сам справедливо отмечает в начале статьи, что за рубежом существует много работ об Алкивиаде, и поток новых исследований не прекращается, причем их авторы часто дают противоречивые оценки этому греческому «сверхчеловеку».

В статье подробно говорится о происхождении Алкивиада, роде, к которому он принадлежал, обсуждается характер героя, дано детальное описание сражений, в которых участвовал этот политик и полководец. Во всех разделах — с цитатами из античных памятников. Важно отметить, что автор показал хорошее знание источников: труды Фукидида, Ксенофонта, Платона, Плутарха и других авторов. Хотя можно было бы учесть и комедии Аристофана — тексты задиристые, где об Алкивиаде чаще говорится намеками, а ведь такого рода источники как раз могли бы заинтересовать широкую аудиторию (что является одним из условий конкурсных работ) Автор «Алкивиадии» стремится к более научному, нежели популярному изложению (правда, в статье, как я уже отметил, недостает исследовательской литературы, дискуссионности и проблематики). С поставленными задачами (они на с. 2) автор справился. Фигура Алкивиада показана в работе в контексте эпохи (а это было «столетье безумно и мудро»).

К сожалению, в статье встречаются разного рода неточности: например, в указании даты окончания Архидамовой войны (420 г. до н.э. вместо правильного 421 года) (с. 3), есть опечатки и пропуски букв («возглавля[в]шегося», с. 3; «Их преемников Перикла ни один не выдавался…», с. 4; «Пелопон[н]есская война», с. 18, «а зетем», с. 30 и проч.), орфографические ошибки, местами присутствует неровность стиля («С самого раннего возрасте он привлекал к себе внимание не только своей естественной красотой, но и богатой родословной») и другие недочеты.

Автор не дает однозначной оценки своему герою, завершая работу ссылкой на известный афоризм Корнелия Непота. И то сказать Алкивиад — это проблема, и каждая новая статья или книга о нем — это новые оценки и переоценки, которые зависят от позиции и характера самого исследователя этой яркой, крупной и неоднозначной фигуры. Замечательно, что студент, пишущий об Алкивиаде, понимает и показывает в своем сочинении все эти три проблемных аспекта.

В целом конкурсная работа «Алкивиадия» производит приятное впечатление и заслуживает оценки «хорошо».

---

Список используемой литературы

1. История / Фукидид; пер. с др.-греч. Г.А. Стратановского. – СПБ.: Азубка, Азбука-Аттикус, 2018. – 800 с.
2. Суриков И. Е.Глава III. Алкивиад: афинский денди или первый «сверхчеловек»? // Античная Греция: политики в контексте эпохи. Година междоусобиц. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. — 328 с.
3. Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах, М.: издательство «Наука», 1994. Издание второе, исправленное и дополненное. Т. I.
   Перевод С. П. Маркиша, обработка перевода для настоящего переиздания — С. С. Аверинцева, переработка комментария — М. Л. Гаспарова.
4. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1 // Философское наследие, т. 112. Академия Наук СССР, Институт философии. М.: Мысль, 1990.
5. The Ambition to Rule: Alcibiades and the Politics of Imperialism in Thucydides. By Steven Forde. Ithaca: Cornell University Press, 1989.
6. Суриков И.Е., Ляпустин Б.С. История Древней Греции: Учебное пособие для исторических факультетов вузов/ Под ред. Б.С. Ляпустина. – М.: Академический проект, 2019.
7. Ксенофонт Афинский. Греческая история / Пер. С. Лурье. Ленинград: ОГИЗ Соцэкгиз — Ленинградское отделение, 1935.
   Перевод, вступительная статья и комментарий С. Лурье.
   Отв. ред. О. Крюгер. Тех. ред. Л. Вакуленко.
8. Демосфен. Речи. Российская АН. Памятники исторической мысли. Речи Демосфена. в 3-х томах. 1994.
9. Лисий. Речи. Ладомир. М. 1994
10. Андокид. Речи, или история святотатцев. Издательство «АЛЕТЕЙЯ», Санкт-Петербург 1996.
11. Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах. Из книги о римских историках. — М.: Изд-во МГУ, 1992.
    Пер. с лат. и коммент. Н. Н. Трухиной.

---