Вероника Мурашова в «Родине слонов»
Когда и как погиб один из важнейших городов на Пути из варяг в греки? Подтверждают ли находки, сделанные в Гнёздовском археологическом комплексе, данные древнерусских летописей? Как археологам удаётся восстанавливать планировку ювелирных мастерских при помощи анализа плесени в почве?
Мы публикуем стенограмму эфира дружественного проекта «Родина слонов» о работе археологов на самом большом языческом кладбище Восточной Европы и одном из крупнейших городов Древней Руси – Гнёздове – с кандидатом исторических наук, заведующей средневековым сектором отдела археологии Государственного исторического музея Вероникой Владиславовной Мурашовой.
М. Родин: Сегодня мы будем говорить об очень важном археологическом памятнике, который изучается уже больше сотни лет – о Гнёздово. Это с одной стороны загадочное место – мы не можем точно сказать, что там происходило, потому что очень мало летописных упоминаний, а с другой стороны этот памятник хорошо иллюстрирует то, что описано в летописях. Мы можем видеть вещественные доказательства того, что существовал путь «из варяг в греки», возможно, усиливалась княжеская власть, видим, какую роль скандинавы играли на Руси.
Расскажите в двух словах – что это такое, где находится и какую роль играет в археологии.
В. Мурашова: Грандиозный Гнёздовский археологический комплекс находится рядом с современным городом Смоленском. Пожалуй, это самый крупный памятник эпохи образования древнерусского государства. Его масштаб определяется тем, что он расположен вдоль Днепра на протяжении целых пяти километров, площадь достигает 30 гектар. Для того времени это колоссальное поселение.
Мы всегда говорим, что Гнёздово – самое крупное из сохранившихся языческих кладбищ средневековой Европы. К началу XX века в Гнездово насчитывалось от 4 до 5 тысяч курганов – это действительно крупнейший памятник такого рода на территории всей Европы. Связано это не с тем, что здесь был самый большой город всех времён и народов, просто этому месту, как памятнику археологии, страшно повезло: все другие города той эпохи сами себя поглотили. Например, Киев, о котором мы знаем гораздо больше из письменных источников, до сих пор существует на том же месте. Это означает, что более древние памятники, более древние фрагменты культурного слоя были уничтожены самим же городом. Языческому кладбищу Киева не повезло: оно сохранилось в значительно меньшей степени, чем гнёздовское.
М. Родин: В Киеве люди жили на одном и том же месте много веков, и постоянно строили, перестраивали, распахивали – уничтожали свою историю.
В. Мурашова: Да, конечно. Более того, погребальные памятники языческой поры, возможно, были уничтожены намеренно уже в раннехристианскую эпоху.
Почему Гнёздово, этот грандиозный по тем временам город, прекратило своё существование, мы до сих пор точно сказать не можем. Я, несмотря на то, что много лет там работаю, не могу этого понять. Всё время я представляю, как в один прекрасный день жители этого города, подобно птицам, снялись и исчезли в неизвестном направлении.
Конечно, какие-то элементы жизни сохранялись на этой территории и в XII-XIII веках, но в гораздо меньших масштабах. Деревня Гнёздово и сейчас там живёт, в её честь памятник так и называется
М. Родин: Важно понимать, что Гнёздово – название современной деревни, а в древности город так не называли.
В. Мурашова: И эта современная деревня успешно уничтожает памятник, так как она живёт на самой его территории. В курганах строятся погреба – это очень удобно, а на культурном слое вырастают дачи, и, к сожалению, всё время происходят страшные разрушения культурного объекта. Кроме того, Гнёздово очень популярно в узких кругах, множество прекрасных находок притягивают чёрных археологов – это тоже наша проблема.
Памятник начали исследовать в 70-е годы XIX века на заре российской археологии. Нашли его случайно при прокладке железной дороги, которая пролегла ровно посреди городища – сердца и ядра памятника, и навсегда испортила центральное поселение и часть курганов. Тогда же был найден клад – первая находка в Гнёздово и, по «закону бутерброда», это случайное открытие было самым лучшим и самым эффектным за все полтора века исследования Гнёздова.
Этот грандиозный клад хранится в Эрмитаже, он состоит из большого количества серебряных предметов, прежде всего, это массивные шейные гривны – обручи, которые являлись не только женским, но и мужским украшением, а также масса разнообразных подвесок.
Поговорим об эпохе. Это самый начальный этап русской истории, которому посвящено множество литературы. До сих пор нет единой трактовки этого периода, хотя существует масса прелюбопытнейших концепций. Во-первых, письменных источников у нас совсем мало. Прежде всего, это начальная русская летопись – «Повесть временных лет», которую мы все знаем с детства, потому что в школе мы учим все события раннесредневековой истории именно по этому памятнику.
Однако это не единственный источник, «Новгородская Первая летопись младшего извода» задаёт немного другую очерёдность событий начального периода русской истории. Существуют различные упоминания в византийских, арабских и североевропейских источниках, но всё это лишь лоскутки, из которых не просто составить целостную картину. Подобно пазлу из различных фрагментов, где все связи между отсутствующими фрагментами позволяют создавать различные интерпретации.
М. Родин: Надо сказать, что ПВЛ была написана на юге, в районе Киева, а Новгородская летопись – на севере, в Новгороде, и концентрировались они естественно на событиях, которые происходили вокруг этих двух центров, а не на том, что случалось где-то посередине, например, в Смоленске.
В. Мурашова: Мы шутим, что «мать городов русских» это Киев, но если искать «отца», то им будет наше Гнёздово.
Проблема заключается том, что у этих двух главных исторических памятников есть хронологическое противоречие. Начиная с Шахматова, все историки придерживаются мнения, что Новгородская Первая летопись более достоверна и соответствует начальному преданию, но в школе мы учим историю по версии «Повести временных лет», поэтому появляется масса различных концепций относительно начальной русской истории. Например, есть целый ряд известий, которые упоминают некий загадочный русский каганат. Что это такое? У историков разные мнения на этот счёт. Возможно это вообще мифы, никакого русского каганата не существовало, были лишь случайные упоминания, которые в фантазии историков превратились в государство. Хотя есть мнение, что каганат всё-таки был, причём в среднем Поднепровье – на территории Киева.
М. Родин: Это говорят арабские источники, если мне память не изменяет.
В. Мурашова: Разные источники. Прежде всего, это Бертинские анналы, которые рассказывают, что представители русского кагана прибыли ко двору Людовика Благочестивого и представились послами от «кагана росов», но, когда их стали пытать, оказалось, что они шведы. В связи с этим, появилась концепция, что Русский каганат находился на территории современной Старой Ладоги, которая служила ему центром. Таким образом, есть представления, что первейшее государство находилось на севере или в среднем Поднепровье в районе Киева, или его вообще не было.
М. Родин: Или, как говорила в этой студии Ирина Александровна Мельникова, этих прото-государств и каганов могло быть сколько угодно, разные «Рюрики» ходили туда-сюда, но поскольку мы не знаем письменных источников, нам об этом судить трудно. Точнее мы знаем только про одного Рюрика, который выжил в этой конкурентной борьбе.
В. Мурашова: Далеко не все считают, что Рюрик — это достоверный персонаж, но, тем не менее, мы любим вести династию Рюриковичей от него.
На фоне событийной канвы начальной русской истории существуют археологические источники. Что это такое? Как у нас принято говорить, археологические источники никогда не врут. Тем не менее, заставить их говорить непростая задача. Всё с чем мы имеем дело – это «тени прошлого». Если мы исследуем поселение, и там не сохраняется древесина, то только человек со специальным образованием и очень богатой фантазией может представить себе, что эти пятна и ямы– следы каких-то построек. Представьте себе кино в обратном порядке. Мы видим финал и должны раскрутить этот тлен и угли до дворцов и построек, попытаться представить себе, как они сменяли друг друга и чем являлись.
М. Родин: Мне кажется, вы сейчас очень критично высказываетесь о стратиграфии и прочих археологических методах.
В. Мурашова: Я просто много имею с ними дело и хорошо знаю, что это такое.
Тем не менее, несмотря на то, что это тени теней, они позволяют нам делать реконструкции. Может быть вы будете смеяться, но полторы сотни лет изучения этого памятника все равно не дали нам ответы на главные вопросы. Когда появилось Гнёздово? Что это было? Когда погибло и почему?
М. Родин: Давайте просто перечислим данные и их интерпретации, которые у нас есть.
В. Мурашова: Давайте начнём с того, что мы можем точно утверждать.
На фоне всех поселений IX-X века, Гнёздово было очень крупным городом или прото-городским центром.
Мы точно знаем, что это было торгово-ремесленное поселение, так как находим многочисленные следы различных ремёсел. Прежде всего, это следы металлообработки: ювелирного дела и следы обработки чёрного металла. Известно также, какие ювелирные изделия производились на территории Гнёздово – украшения славянского и скандинавского облика.
Мы точно знаем, что на территории Гнёздово значительную часть населения составляли выходцы с территории Скандинавии. Это точно документируется погребальным обрядом, который был подробно проанализирован. Скандинавская материальная культура очень яркая и хорошо вычленяется, а элементы скандинавского погребального обряда хорошо известны. Было примерно подсчитано, что не менее четверти населения Гнёздово составляли выходцы с территории Скандинавии. Это, в свою очередь, породило восторги приверженцев норманнской теории.
© Дневник занятого археолога
М. Родин: Спор норманистов и антинорманистов, как мы знаем, сейчас уже не очень научный. Давайте не будем о нём.
В. Мурашова: Да, хотя он страшно увлекательный. Я вам честно скажу, что все люди, которые занимались изучением Гнёздово – норманисты.
М. Родин: Это ярлык, который я не хотел бы использовать, потому что под норманизмом постоянно понимают совсем не то.
В. Мурашова: Хорошо-хорошо, не будем. Идеологическая подоснова совершенно не важна. Мы точно знаем, что выходцы из Скандинавии проживали на территории Гнёздово в большом количестве. Более того, значительная часть элиты была составлена именно из этих людей, так как в самых больших курганах похоронены норманны. Это неопровержимо, об этом говорит вся материальная культура.
М. Родин: И, как я понимаю, всё говорит, что это были дружинники – богатое вооружение, и так далее?
В. Мурашова: Это спорный вопрос, был ли в Гнёздово собственный князь.
М. Родин: Давайте скажем мягче – это были воины.
В. Мурашова: Да, то, что это были воины совершенно очевидно. Мы находим множество оружия на территории некрополя и поселения.
Это то, что мы знаем: часть населения составляли скандинавы, это был крупный ремесленный центр, и мы точно знаем, что он находился на пути «из варяг в греки», так как кроме скандинавских артефактов мы находим свидетельства непосредственных связей Гнёздово с территорией Византии. Не смотря на то, что те византийские вещи, которые были предметом вожделения для представителей варварской периферии Европы, (это в первую очередь вино, драгоценные ткани) к которой мы относим и Скандинавию и Древнюю Русь, обычно не сохраняется, у нас есть фрагменты этих драгоценных тканей. Самый лучший наряд, который сохранился– целое шёлковое, парчовое платье, которое не так давно было отреставрировано. Оно оказалось китайским, а вовсе не византийским. Это тоже удивительно, ведь получается китайские товары тоже проникали на нашу территорию.
Больше о платьях, найденных в кургане Ц-301 в Гнёздово, вы может прочесть в посвящённой им статье.
М. Родин: Я думаю, что через арабские страны?
В. Мурашова: Через Великий Шёлковый путь, но точно невозможно назвать механизм попадания.
М. Родин: Он мог и через Византию сделать крюк?
В. Мурашова: Не спорю, вполне могло быть так.
От вина до нас дошли только черепки византийских амфор, возможно в них поставляли ещё и оливковое масло. Надо сказать, что вино поставлялось не только для «пития и веселия», но, возможно, и для церковных нужд, поскольку в конце X века (ещё до официального крещения Руси) христианство начинает довольно активно распространяться. У нас есть несколько таких раннехристианских погребений и одно из них, выставленное в экспозиции Исторического музея, датируется серединой X века. Это женское погребение, в составе инвентаря которого есть христианский крестик и многочисленные свечи. Оттуда же происходит и упомянутое ранее китайское платье. Свечи считаются свидетельством христианизации. Кроме того, на территории поселения было найдено несколько крестов-мощевиков – энколпионов. Совокупность фактов говорит нам о том, что на тот момент в Гнёздово уже была христианская община.
Кстати, мы как-то обходим стороной очень важный вопрос: как называлось это место в IX-X веке? Это болезненный вопрос, и время от времени он обостряется.
М. Родин: И есть ли связь с современным Смоленском.
В. Мурашова: На самом деле практически все многочисленные исследователи, связанные с Гнёздово, считают, что древний Смоленск находился именно на территории Гнёздово. Аргумент очень простой: Гнёздово – грандиозный город. Если на территории современного Смоленска и находят какие-то следы, более ранние, чем вторая половина XI века (времени, начиная с которого мы с уверенностью можем говорить о непрерывном существовании этого города на современном месте), то эти фрагменты жизни несравнимы по масштабам с тем колоссальным и прекрасным городом, который мы фиксируем в Гнёздово. По масштабам, Гнёздово того времени соотносимо с Киевом, с Рюриковым городищем, с ранним Новгородом, с Черниговом – достоверными летописными городами, о которых мы знаем по письменным источникам. Так что все исследователи этого места считают, что Гнёздово – это и есть древний Смоленск.
М. Родин: Плюс, ещё ведь Олег по «Повести временных лет» в 882 году захватил Смоленск и поставил там своего человека.
В. Мурашова: Конечно, он там упоминается как «град велик и мног людьми».
М. Родин: Археологически это не похоже на тот город, что под современным Смоленском? Понятно, что «Повесть временных лет» это плюс-минус километр по хронологии.
В. Мурашова: Конечно. Всё равно мы должны понимать, что все эти даты, условны. Это, кстати, большая проблема.
Как мы говорим: Гнёздово – ключевой пункт на пути «из варяг в греки». Мне кажется, это ещё и ключевой пункт для решения многих вопросов в ранней русской истории.
Ведь 862 год – это год всем известного призвания варягов, а 882 – это год, когда Олег должен пройти мимо Смоленска, достичь Киева и коварством его захватить. Нам важно понять, когда появляется этот памятник: древний Смоленск. Если мы найдём там слои, которые мы сможем продатировать, скажем, 70-ми годами IX века, то будет о чём говорить, а Олегу будет что захватывать. Будет город, который «велик и мног людьми». Тогда мы сможем доказать правдивость этих дат. Позволим школьникам изучать и запоминать именно их. Если мы обнаружим, что самые ранние материалы относятся, скажем, к 20-м годам X века, то уже никак не сможем опираться на летописные даты «Повести временных лет». Поэтому наши археологические исследования невероятно актуальны для реконструкции начального этапа русской истории.
М. Родин: Давайте опустимся на землю и посмотрим на находки. Что найдено, и о чём нам это говорит? Что мы знаем про инфраструктуру этого города, о его функционировании, зачем он был нужен и когда появился?
В. Мурашова: Я уже говорила: вопрос о том, когда появился город для нас самый важный и до сих пор не решённый. Понимаете, проблема датировок – одна из главных проблем в археологии. Как мы датируем тот или иной слой?
Прежде всего, по набору предметов, которые там находятся. Поскольку на протяжении всей истории археологии были выстроены хронологические шкалы, то если мы находим каменный топор, мы понимаем – это относится к эпохе до средневековья.
М. Родин: Очень грубо вы объясняете процесс хронологии. Давайте к монетам перейдём, по ним поточнее будет.
В. Мурашова: Конечно, второе после типологических рядов артефактов, это нумизматические находки. У нас их много. Наверное, стоит упомянуть, что в этот период свои монеты на территории Восточной Европы не чеканились. Все пользовались арабским серебром, которое тоже было одним из важнейших предметов вожделения нарождающейся варварской элиты, как Северной, так и Восточной Европы – викингов, варягов и древнерусской элиты. Собственно, и само государство формировалось вдоль торговых путей, направленных как в сторону Византии – «из варяг в греки», так и в сторону Арабского халифата, откуда вывозили серебро. Таким образом, основной датирующий нумизматический материал – это арабские монеты дирхемы. Они прекрасно подходят для этого, потому что там есть год и место чеканки. Однако, как вы понимаете, монеты могли долго использоваться и быть в обращении, поэтому если мы находим монету VIII века, а такие случаи бывают довольно часто, например, монеты Гаруна ар-Рашида, то они могут сочетаться с монетами начала X века. Поэтому считается, что ранние монеты не могут быть аргументом для ранней датировки. Кроме того, есть и византийские монеты, но они малочисленны, и в торговых оборотах не играли практически никакой роли. Вероятно, они были сувенирами или дарами, результатами связей с Византийской империей.
Кроме вещевого материала, есть масса других способов датирования, и для археологии важнейший из них – радиоуглеродное датирование, но этот метод даёт изрядный разброс дат. Поэтому те многочисленные даты, которые мы получили, говорят нам о том, что мы относимся к эпохе викингов, а это мы знали и до анализов. Но не так давно наша экспедиция Археологического музея начала исследования на затапливаемой ныне пойменной части поселения, которая раньше вообще считалась необитаемой в Гнёздовское время. Там, на этой замечательной территории, мы обнаружили фрагменты так называемого «мокрого слоя», в котором сохраняется древесина.
Конечно, мы стали страшно надеяться, что наконец-то получим материал для дендрохронологического анализа, так как на самом деле, для Средневековья это единственный возможный точный метод датирования. Дендрохронологический анализ позволяет нам получить так называемую «порубочную дату» – год, когда срубили это дерево. А основаны наши дендрохронологические шкалы на новгородском материале. Составлены шкалы были в середине XX века, и они достаточно надёжны. Тут возникает масса исследовательских проблем. Во-первых, Новгород и Смоленск находятся в разных климатических зонах, и на это мы всё время должны делать скидку. Самым лучшим было бы создать свою собственную дендрохронологическую шкалу, однако она должна на что-то опереться. Поэтому сейчас мы всеми силами пытаемся создать такую шкалу, основанную на точном радиоуглеродном датировании десятигодичных пачек древесных колец. Мы берём одно дерево, пилим его на кластеры по 10 годичных колец, датируем каждый из этих кластеров и после этого, благодаря специальной программе, вычисляем порубочную дату. Пока мы находимся у истоков создания нашей собственной дендрохронологической шкалы. Для того чтобы её составить, нужно сделать очень много анализов, но это связано с финансовыми проблемами, поскольку анализ очень дорогой.
М. Родин: Получается, вы совмещаете радиоуглеродный анализ и дендрохронологию.
В. Мурашова: По тем древесным образцам, которые у нас есть, можно построить дендрограмму – специальный график, который говорит о динамике изменения толщины древесных колец. Но дендрограмма не даёт даты. А её мы пытаемся получить, продатировав каждый древесный образец помногу раз, после чего специальный математический аппарат (при наличии множества дат, привязанных к одному образцу) может дать нам вожделенную «порубочную дату».
М. Родин: Соответственно, это большое количество дат от одного образца, зависит от того, что дерево долго жило? Родилось, условно, в 860 году, а погибло через 50 лет.
В. Мурашова: Пятьдесят лет – это очень маленький возраст для дерева. Лучше, когда оно прожило больше ста лет, поэтому каждый год мы начинаем работу в надежде найти мощные древесные остатки.
М. Родин: Какая у нас есть достоверная самая ранняя дата? Абстрактно, рубеж IХ-Х веков?
В. Мурашова: Нет, такой даты нет. Пока мы получили разрозненные результаты по отдельным древесным кольцам, которые не дали ни одной точной даты. Сейчас у нас в процессе обработки большое количество образцов, я надеюсь на получение хоть какого-то результата. Сегодня я не готова говорить о девятом или десятом веке. Не хочется создавать сенсацию, которую потом придётся опровергать.
М. Родин: Хочется поговорить о функционале, о тех вещах, которые позволяют утверждать, что это было торговое поселение. Почему мы говорим, что там обслуживались суда, и что было какое-то производство? Что мы знаем о функционировании этого города?
В. Мурашова: О том, что это был крупный ремесленный центр, мы знаем, так как находим ремесленные мастерские, где производили украшения самого разного облика. Дело в том, что мода существовала всегда, и именно в этот период появляется первая элитарная мода, первый, так называемый, женский убор. Он очень красивый – серебряные украшения тончайшей работы, с зернью и сканью. Зернь и скань – это ещё античные традиции, которые приходят к нам через южных и западных славян, и на территории восточной Европы появляется этот роскошный убор, который мы можем наблюдать в составе кладов.
У нас есть точные данные о том, что часть этих украшений была произведена в Гнёздово, потому что мы находим производственные остатки. Это тигли для выплавки драгоценных металлов и серебряные капельки. Известно, что там производились украшения скандинавского облика, так как есть фрагменты литейных форм, которые свидетельствуют об этом. Также есть следы железоделательного производства.
Я так рассказываю, что представляются какие-то шикарные ювелирные или кузнечные мастерские, а на самом деле это ямы, пятна в слоях, развалы камней, информацию из которых мы зачастую умудряемся прочитать с помощью естественнонаучных методов. Например, мы нашли очаг. Очевидно, что там производилась ювелирная продукция, а около очага была яма, назначение которой не очень понятно, но есть некоторое представление о назначении приочажных ям. Для современного человека, который играет в компьютерные игры, совершенно непонятно что это. Так вот, мы сделали анализы на состав плесени на территории этого участка. Стоит сказать, что плесени ведут себя как гурманы. Разные плесени любят разные продукты. Оказалось, что именно в этой приочажной яме были плесени, которые любят кожу и мех. Это нам позволило предположить, что именно там располагались мехи, которые делались из кожи. Мы смогли представить процесс этого ювелирного производства.
М. Родин: Вот очаг, где что-то разогревается, а через стеночку мехи, которые раздувают огонь.
В. Мурашова: Да, и это нам дали понять именно плесени и микологический анализ. Кроме этого, поскольку мы точно знаем, что Гнёздово – это ключевой пункт на пути «из варяг в греки», всегда очень хотелось найти следы какой-то портовой деятельности, обслуживания судов. Именно исследования пойменной части поселения, которые начались не так давно, позволили нам примерно представить себе, как было устроено портовое хозяйство. Пока мы делаем только первые шаги в этом направлении. Оказалось, что небольшое озеро, которое расположено в пойменной части на территории поселения, вероятно, было использовано как внутренняя гавань. На берегу этого озерца в позапрошлом году исследовалась странная канава, которую мы интерпретировали как сухой док для вытаскивания судёнышек, ходивших по Днепру. Именно в заполнении этой канавы мы обнаружили корабельные детали. Было найдено два весла, две уключины и деталь, интерпретируемая нами как основа для мачты – степс.
Дело в том, что до этого у нас были только косвенные следы корабельного и судоремонтного дела, которые состояли в большом количестве корабельных заклёпок. Такие заклёпки признак клинкерной системы северного кораблестроения, когда корпус корабля составлялся из досок, и за счёт этого корабль получал замечательную гибкость. Такие доски скреплялись специальными заклёпками. Возможно, поскольку об этом упоминает византийский император Константин Багрянородный, на нашей территории основу этих кораблей составляли долблёные корпуса, на которые сверху нашивались доски.
Кроме заклёпок у нас есть удивительное свидетельство: были исследованы споро-пыльцевые отложения, которые показали, что в составе этой пыльцевой колонки огромное количество зёрен конопли, что свидетельствует о производстве корабельных верёвок и канатов. Это очень свойственно для поселений эпохи викингов, которые были знатными корабелами.
Обнаружение деталей кораблей для нас было чудом. Вы представляете себе пятна и тени, а потом из этих пятен появляются реальные деревянные предметы – это просто счастье, чудо и слёзы восторга. Вероятно, эти первые корабельные детали относятся к самому раннему периоду, который я пока боюсь датировать, поскольку эти предметы залегали в самом низу культурных отложений.
Что можно ещё сказать по археологическим данным об истории Гнёздово? У нас есть следы отдельных пожаров – на одном участке нам удалось зафиксировать довольно мощный пожарный слой, который разрушил одну из ювелирных мастерских. Этот слой пожара и разрушения был перекрыт довольно мощным слоем песка, после чего были возведены новые строения. После этой катастрофы и нивелировки поверхности, появляются новые элементы в материальной культуре, прежде всего в составе посуды, а также и отдельные предметы, которые тоже нам говорят (со скидкой на фантазию исследователей) о том, что Гнёздово попадает в более жёсткую орбиту Киева. Этот слой благодаря материальным остаткам удалось датировать серединой X века.
М. Родин: Может быть, я сделаю совсем смелое предположение, но если мне не изменяет память, то примерно в это время Ольга начала завинчивать гайки, устраивать систему погостов – мест сбора дани.
В. Мурашова: Конечно, хочется пофантазировать, что это было именно так, тем более это не противоречит никаким другим обстоятельствам. Кроме того, на середину X века приходится выпадение кладов. Хотя клады – тоже загадочная вещь. Не очень понятно почему их закапывали, но наши бытовые представления говорят о том, что скорее всего, в минуту опасности закапывали богатства, чтобы спрятать «на потом», но раз они остались закопанными, значит их не вытащили, и значит беда была существенная. Тем более, что это всё находится на территории поселения. Сейчас насчитывается 12-13 кладов на территории Гнёздово – это очень много. При этом, во время стационарных раскопок найдена значительно меньшая часть кладов, и большая часть – это случайные находки. Клады – странная вещь, так просто в руки не даются.
М. Родин: Получается, кто-то туда пришёл, навёл порядок, установил свою администрацию.
© Ениосова Н.В., Пушкина Т.А. «Находки византийского происхождения из раннегородского центра Гнёздово в свете контактов между Русью и Константинополем в X веке»
В. Мурашова: Мне кажется, было именно так. Что-то резко меняется в середине X века, и после этого наступает период максимального расцвета города. Он занимает максимальную площадь, слой второй половины X века невероятно насыщен находками. Начинают появляться находки, связанные с христианизацией. Например, у нас в культурном слое был найден замечательный крест-энколпион (мощевик). Он византийский, вероятно, с территории Болгарии. Это неудивительно, поскольку мы знаем, что в эту эпоху были тесные контакты с Болгарией, да и письменность наша тоже связана с этой территорией. Каждый год какие-нибудь удивительные находки бывают. Казалось бы, сколько лет работаешь и всё равно что-то совершенно неожиданное.
М. Родин: Поэтому я вас и позвал в эфир. Человека, который там копает и руководит раскопками, а не школьного учителя истории, который может рассказать в общих чертах про княгиню Ольгу.
В. Мурашова: Два года назад были найдены два нехитрых предмета, два железных стерженька, которые при ближайшем рассмотрении оказались писалами. Дело в том, что писала – это обычная находка для Новгорода, а в Гнёздово они ни разу не встречались.
Представьте себе, что это точно вторая половина X века. Всё, что у нас находится в Новгороде, это рубеж X-XI века. По сути дела, это одно из самых ранних свидетельств распространения письменности. Скорее всего, это тоже связано с распространением христианства, потому что писала, они же стилосы, существовали ещё с античных времён, и в основном использовались для писания по восковым табличкам. Это тоже книжная традиция, пришедшая через Византию, или провинциальные византийские территории (такие как Болгария). Если мы выстраиваем вехи истории древнего Смоленска-Гнёздово, то можно сказать, что христианство туда попадает до его официального принятия, и письменность там появляется, судя по нашим позапрошлогодним писалам, тоже, во второй половине X века, хотя я не могу точно датировать эти находки. Может быть до принятия христианства, может быть сразу после. В любом случае это чрезвычайно любопытная находка.
Чем кончилась вся эта история – тоже спорный вопрос. Как я уже говорила, я не могу себе представить не катастрофического конца Гнёздова.
М. Родин: Это случилось в начале XI века, я полагаю?
В. Мурашова: Вероятно, да. Это всё вопрос получения и анализа огромных серий радиоуглеродных дат. И, честно говоря, вопрос финансовый.
Есть и другая любопытная проблема. Дело в том, что нумизматический материал – арабское серебро, попадается самое позднее 60-х годов X века, а 70-х практически нет. Есть какое-то количество предметов, которое мы традиционно датируем началом XI века, но датировки предметов не всегда точны.
Поэтому момент и причины гибели Гнёздово пока остаются загадками. Это ужасно интересно – пытаться понять, почему и когда погиб один из крупнейших городов Древней Руси.
М. Родин: А есть слои, которые помогают показать, что это было именно трагическое событие – пожарища, разрушение?
В. Мурашова: Конечно, мы постоянно находим следы пожаров, но есть проблема – финальный слой всегда сохраняется не лучшим образом. На террасной территории шла распашка, поэтому финальный слой там просто не сохранился. На территории пойменной части, которую изучает исторический музей, слои гнёздовского времени перекрыты отложениями Днепра, мощность которых достигает трёх метров. В результате там всё законсервировалось как под одеялом, никакой чёрный археолог не доберётся. Но есть другая проблема: несмотря на то, что всё это потом было перекрыто речными отложениями, сам Днепр и размывал верхние слои. Я могу сказать, что они очень насыщены находками. Мне трудно себе представить, что человек случайно потерял большой крест-энколпион и не нашёл его потом, это ведь очень значимая вещь. И насыщенность находками, как мне кажется, говорит о некоторых неприятностях, которые настали в конце истории этого города.
Больше о новостях гнёздовской археологии вы можете прочесть в расшифровках наших бесед с Василием Новиковым и Сергеем Каиновым
М. Родин: Археологи не любят то, что я сейчас сделаю, но хочется подтянуть письменные источники. Начало XI века – это междоусобицы между сыновьями Владимира, началась битва по всей Руси.
В. Мурашова: Не исключено, что именно в процессе этой смуты что-то и произошло. Хотя всё равно, мне трудно понять почему город даже не переехал на место нынешнего Смоленска, а там тоже развивалось какое-то поселение, и вероятно туда перетекло имя и часть жителей. Но это всё на уровне гипотез. Ждём нового полевого сезона.
