04.09.2019     0
 

Городская политика Ивана III


Как самодержец реформировал русскую торговлю?

Представьте, что вы живёте в русском городе XV века. Поселились на посаде, занимаетесь небольшим ремеслом, например, плетёте корзины и торгуете ими на рынке. За эту торговли приходится платить немалый налог, поэтому на жизнь вам едва хватает. И вот, ясным зимним утром на рынке рядом с вами появляются торговцы, представляющие местного боярина или монастырь. И они, по княжеской грамоте, за свою торговлю налогов не платят. Несправедливо? Конечно! Но что делать… Положение изменил великий князь Иван III.

О реформе русской торговли в конце XV века читайте в статье Юрия Георгиевича Алексеева «Некоторые черты городской политики Ивана III».  Мы публикуем её с разрешения «Издательства Олега Абышко».

Московский кремль при Иване III. А. М. Васнецов 

Исследователем, вскрывшим основные черты одной из важнейших реформ Ивана III — городской реформы — был Павел Петрович Смирнов. По его наблюдениям, реформа характеризуется тремя главными чертами. Это, во-первых, резкое сокращение иммунитетного феодального дворовладения в городах; во-вторых, уравнивание городчан и слобожан в податном отношении; в-третьих, предоставление горожанам известных привилегий в торговле в городе и уезде. 

Основной общественно-политический результат реформы: оформление новой социальной группы тяглого податного населения Русского государства — посадских людей, противостоящих феодалам с их «белыми» слободами и в то же время существенно отличающихся от крестьян, живущих в волостях и селах(1)

Наблюдения и выводы П. П. Смирнова — крупное достижение советской исторической науки. В своих основных чертах они сохраняют значение до наших дней. В настоящей статье делается попытка внести некоторые уточнения и дополнения в общую картину городской реформы, убедительно нарисованную П. П. Смирновым.

Характерной чертой политики князей первой половины XV в. было предоставление феодалам широких привилегий в области торговли. Так, верейско-белозерский князь Михаил Андреевич дал Кириллову монастырю право посылать «за Белоозеро торговать лете в лодках, и зиме на возех» как самих старцев, так и их людей и наймитов(2). Расширением этих привилегий была грамота того же князя игумену Кассиану на право беспошлинной торговли монастырским товаром «зиме на возех, а лете в повозках или на телегах» во всем Верейско-Белозерском княжестве(3). Такие же привилегии в отношении всего Великого княжества Московского дал Кириллову монастырю великий князь Василий Васильевич(4).

Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь получил от Василия Темного подтверждение своего права беспошлинной торговли «по старине» по всем городам(5).

В предоставлении торговых привилегий тверские князья не отставали от московских. Так, великий князь Борис Александрович дал Кириллову монастырю право беспошлинного проезда и торговли во всем своем княжестве(6). Это право подтвердил и его преемник — великий князь Михаил Борисович(7).

Со времен митрополита Алексея торговыми льготами, по общему правилу, пользовались митрополичьи люди: «…кто продаст свое домашнее, тот тамги не даст». Правда, эта привилегия не распространялась на тех, кто «имеет прикупом торговати»(8).

Особенности торговой политики в период, непосредственно предшествующий созданию централизованного государства, легче всего проследить по материалам архива Троицкого Сергиева монастыря.

За время княжения Василия Темного Троицкий Сергиев монастырь получил не менее 50 жалованных грамот на свои городские и сельские владения. Боле 30 из них содержат освобождение от мыта, тамги и других торговых пошлин. Торговый иммунитет — обычная черта жалованных грамот этого времени. При этом если освобождение от основного прямого налога — дани — давалось в большинстве случаев временно(9), то торговый иммунитет был обычно безоговорочным и бессрочным. Таким полным торговым иммунитетом по жалованным грамотам Василия Темного и других князей, его современников, пользовались троицкие владения в Бежецком Верхе(10), Владимирском(11), Галицком(12), Дмитровском(13), Костромском(14), Переяславском(15), Ростовском(16), Суздальском(17) и Углицком(18) уездах. Торговые иммунитеты предоставлялись и светским владельцам: освобождение от мыта, тамги и других торговых пошлин включено в жалованные грамоты Василия Темного переяславским вотчинникам Михаилу Яковлевичу, Марии Андреевне Копниной, Ивану Петелину(19).

Василий II. Портрет из «Царского Титулярника», XVII век

Кроме полных иммунитетов (с безоговорочным и бессрочным освобождением от мыта, тамги и других торговых пошлин), практиковались и частичные иммунитеты — выдача торговых и проезжих льгот. Так, тверской великий князь Михаил Борисович освободил в своем княжестве от мыта и тамги на пути в Троицкий монастырь из его бежецких и углицких владений два паузка и две лодки(20), а на пути в Новгород Великий и обратно — паузок с подвозком летом и 100 возов зимой(21). Князь дмитровский Юрий Васильевич освободил от мыта при проезде через его княжество в Новгородскую землю и обратно монастырский обоз — 300 телег летом, 300 возов зимой(22).

Иммунитетная политика в области торговли имела важное социально-политическое значение. Она отражала стремление князей опереться, прежде всего, на феодалов — светских и церковных. В то же время очевидно, что предоставление широких торговых привилегий феодалам нарушало интересы основной массы торгового населения — жителей города и посада, для которых торговая деятельность была существенной необходимостью. Недаром князь Михаил Андреевич, разрешая старцам Кириллова монастыря и их людям и наймитам беспрепятственно торговать за Белоозером, особо оговаривает, что «все горожане о том им не бранят»(23), — князь предвидит недовольство горожан конкуренцией привилегированных монастырских торговцев. 

В первые годы княжения Ивана III торговая иммунитетная политика не претерпела особых изменений. Так, 17 мая 1462 г. великий князь выдал Троицкому монастырю новую жалованную грамоту на село Присеки и другие владения в Бежецком Верхе с подтверждением всех прежних привилегий, в том числе освобождения от мыта, тамги и явки(24). В других жалованных грамотах троицким игуменам Вассиану (до 1466 г.) и Спиридонию (1467–1474) великий князь подтверждал освобождение от торговых пошлин жителей монастырских владений в Радонеже, Переяславском, Владимирском, Костромском, Суздальском уездах и у Великой Соли(25). Было подтверждено освобождение троицких товаров от тамги в Галиче(26). Аналогичные пожалования сделали Троицкому монастырю владельцы уделов: великая княгиня Мария Ярославна, углицкий князь Андрей Большой, дмитровский князь Юрий(27). Продолжалась выдача широких торговых иммунитетов светским феодалам: полное освобождение от мыта, тамги и «явленого» получил на свои владения в Дмитровском уезде Дмитрий Бобр (от князя Юрия Васильевича)(28). Великий князь дал аналогичное пожалование Федору Киселеву в Муромском уезде и Никите Заболотскому в Дмитровском(29) и подтвердил (ранее 1478 г.) жалованную грамоту своего отца Марии Копниной(30).

Первый признак новых явлений в торговой политике связан с г. Суздалем. Став великим князем, Иван III подтвердил архимандриту суздальского Спасо-Евфимиева монастыря Исаакию жалованную грамоту своего отца на беспошлинную торговлю по всем городам без явки суздальскому наместнику(31). Но уже из жалованной грамоты, выданной архимандриту Иоакиму (1472–1479), мы узнаем, что великий князь «пожаловал суздальцов городских людей: не велел… в городе селским торговцем стояти и на ряду с солью продавати в безмен и в денежник»(32). Если судить по этому упоминанию, то между 1464 и 1472–1479 гг. в Суздале была проведена принципиально важная реформа: торговля в городе была узаконена как монопольная привилегия горожан. Более того, тем самым фактически отменялись все прежние торговые пожалования светским и церковным феодалам. Удовлетворяя интересам городского посада, запрет «селским торговцем» «стоять» на городском торге наносил удар, прежде всего, привилегированным феодалам, чьи люди пользовались торговыми иммунитетами. Не удивительно, что с их стороны пошли челобитья о сохранении прежних льгот. Одно из этих челобитий — спасо-евфимиевского архимандрита Иоакима — имело успех: в виде исключения великий князь разрешил людям из подмонастырских селец «торговати в городе на ряду, как и городским людем»(33)

Иван III. Гравюра из «Космографии» А. Теве, 1575

Как и другие законодательные акты феодального государства, торговая реформа в Суздале нарушалась исключениями в тех или других случаях. Тем не менее, ее значение нельзя недооценивать. Она свидетельствует, что не позднее середины 70-х гг. XV в. зарождается новая тенденция в политике в отношении города и посада. Существенная черта этой политики — предоставление горожанам исключительного (или преимущественного) права торговли в их городе(34).

Но не была ли торговая реформа в Суздале местным, локальным явлением, не связанным с общерусской реальностью? За первые 12 лет княжения Ивана III Троицкий Сергиев монастырь получил около 65 жалованных грамот, полный (в редких случаях — частичный) торговый иммунитет фиксируется в 25 из них. За следующие 30 лет монастырские владения получили около 55 жалованных грамот; торговые льготы упоминаются в 11 из них. Но дело не только в том, что удельный вес грамот с торговыми льготами уменьшился более чем вдвое (и это на фоне резкого сокращения числа выданных жалованных грамот вообще). Еще важнее, что полный торговый иммунитет старого типа (безоговорочное и бессрочное освобождение от основных торговых пошлин, мыта и тамги) из всех великокняжеских грамот этого времени содержится только в одной — на с. Ростокино в Московском уезде, да и то в начале периода (1481)(35). Одна грамота с освобождением от мыта и тамги выдана в 1483 г. великой княгиней Марией Ярославной(36), три — в 1485 г. Иваном Ивановичем Молодым в качестве новопоставленного тверского князя(37), две — новым дмитровским князем Юрием уже в самом конце периода (1504)(38). Остальные грамоты фиксируют частичные льготы при провозе монастырских товаров. Так, в 1486 г. великий князь дал грамоту на Луковесский мыт для освобождения от мыта и тамги троицкого судна (паузка) с подвозком, следующего через мыт на Белоозеро и обратно(39). Выдавая жалованные подтвердительные грамоты игуменам Авраамию (1474–1478), Паисию (1478–1482), Макарию (1484–1488), Симону (1490–1495), Серапиону (1495–1506) на троицкие владения в разных уездах, великий князь, в отличие от прошлых лет, ни разу не включает в состав пожалованья основные торговые пошлины — мыт и тамгу. Приведем только два примера. Если в 1462–1466 гг. игумен Вассиан получил тарханную и несудимую грамоту на переяславские села монастыря с полным торговым иммунитетом («тем людям монастырским не надобе им ни мыт, ни тамга»)(40), то игумену Авраамию в грамоте 1478 г., выданной на новое монастырское село в том же Переяславском уезде (полученное от Гр. В. Заболотского), говорится только об освобождении от яма, кормов и суда наместников («опричь душегубства»), а торговые пошлины не упоминаются вовсе(41). В 1467–1474 гг. игумен Спиридоний получил беспошлинную грамоту на село Илемну в Верейском уезде: «…коли пошлют из монастыря старца или слугу в-Ылемну, или христиане их поедут с возы с чем ни буди али на порожне, и мытники мои… мыта на них не емлют, ни иных никоторых пошлин, также коли поедут из-Ылемны с возы или на порожне к Ярославцу или из Ярославца… мыту на них не емлют, ни иных никоторых пошлин»(42). В грамоте, выданной в 1488 г. на то же село игумену Макарию, дается ряд льгот — особность в платежах, освобождение от поборов в пользу местной администрации, несудимость («опричь одного душегубства»), право высылать незваных гостей «беспенно», но об освобождении от торговых пошлин не говорится ничего(43). Такие же жалованные грамоты получает монастырь в этот период на свои владения в Новоторжском(44), Дмитровском(45), Муромско(46)м, Бежецком(47) и Можайском(48) уездах. Можно прийти к выводу, что с середины 70-х гг. выдача великокняжеских торговых иммунитетов крупнейшему феодалу — Троицкому монастырю — практически прекратилась, хотя старые иммунитеты продолжали, по-видимому, частично действовать (об этом можно судить по подтвердительным подписям на старых жалованных грамотах, предъявленных позднее Василию III). Об отношении великого князя к сохранившимся монастырским торговым привилегиям можно судить по грамоте с прочетом, отправленной 6 декабря 1493 г. юрьевскому наместнику Семену Карповичу в ответ на челобитье троицкого игумена Симона. Оказывается, наместник нарушил старый монастырский иммунитет — со 154 возов, везших монастырское жито из суздальского села Шухобала в монастырь, самовольно взял мыт — полтора рубля и 9 денег (т. е. по 2 деньги с воза). Великий князь велел эти деньги вернуть старцам и впредь мыта с монастырского хлеба не брать, но приписал в грамоте: «А хто поедет с ними их христьянин, или иныи хто со своими житом, а учнут проводити за монастырское жито, и ты бы с тех мыт и все пошлины имал. Да тогда бы если и с монастырского хлеба взял мыт, и они вперед не пролыгаются»(49). Монастырский торговый иммунитет — нежелательное явление, которое Иван III только терпит, подозревая (и, вероятно, не без основания) монастырские власти во всякого рода злоупотреблениях.

Кирилло-Белозерский монастырь. А. М. Васнецов

В эти же последние десятилетия XV в. торговые иммунитеты перестают, по-видимому, выдаваться светским лицам. Так, в жалованной грамоте 1486 г., полученной Воропаевыми на их сельцо в Коломенском уезде, фиксируется податная особность и широкий судебный иммунитет, но о торговых льготах не говорится ни слова(50). Аналогичное содержание имеет грамота, выданная в 1497 г. Пильемовым-Сабуровым на их село в Ростовском уезде(51).

Итак, если судить по наиболее полному из сохранившихся феодальных архивов, около середины 70-х гг.  в торговой политике Русского государства наметился отход от прежней практики выдачи и поощрения широких феодальных торговых иммунитетов.

Наши наблюдения можно распространить и на владения другого крупнейшего феодала — митрополичьей кафедры. В 1464 г. Иван III дал митрополиту Филиппу тарханную и несудимую грамоту на все митрополичьи владения во Владимирском уезде; в состав пожалования были включены основные торговые пошлины: мыт и тамга(52). Тарханные грамоты с освобождением от мыта и тамги получали в 60–70-х гг. митрополичьи владения в Юрьевском, Владимирском, Костромском и некоторых других уездах(53). Грамота, выданная после 1473 г., дает митрополичьему Благовещенскому монастырю право беспошлинной торговли в Нижнем Новгороде и по р. Суре(54). Итак, торговые привилегии митрополичьих владений были, по-видимому, в свое время аналогичны троицким. Но в марте 1504 г. выдается целая серия жалованных грамот, фиксирующих владельческие права митрополитов в Московском, Переяславском, Юрьевском, Владимирском, Белозерском и Вологодском уездах(55). По форме и содержанию все эти грамоты тождественны: перед ними фактически своего рода новый устав митрополичьим землям, заменяющий прежние пожалования. Ни в одной из перечисленных грамот нет никаких торговых льгот.

Таким образом, документы митрополичьего архива в общих чертах подтверждают основной вывод, к которому можно прийти путем изучения троицких актов: реформа в Суздале в 70-х гг. была не случайным явлением, а знаменовала важный этап в торговой политике Ивана III — переход от традиционного поощрения и развития феодальных иммунитетов к их ограничению.

Для характеристики политики Ивана III особое значение имеет Белозерская уставная грамота 1488 г. — один из наиболее замечательных законодательных памятников эпохи. Ст. 8 этой грамоты (по принятому в настоящее время делению) устанавливает: «[1] А хто придет из Московские земли, из Тверские, из Новогородцкие земли, изо всех монастырей Московские земли, и Тверьские, и Новогородцкие земли, из белозерских монастырей, и из Кирилова, из Фарафонтиева, изо всех белозерских монастырей; — торговати им всем на Белеозере житом и всяким товаром, а за озеро им всем торговати не ездити»(56).

Это положение Уставной грамоты фактически отменяет прежние привилегии, дававшиеся, например, тому же Кириллову монастырю на свободную торговлю «за озером». Дальнейший текст подтверждает и конкретизирует: «[2] А по волостям и по монастырям не торговати житом и всяким товаром, опроче одное волости Углы, а на Угле бытии торгу по старине. [3] А кого изымают, хто поедет за озеро, или хто учнет торговати по волостем и по монастырем белозерским, и они с купцы возмут два рубля, рубль наместником, а рубль таможником. А что у них будет товару, у купца и у продавца, и тот товар у них емлют таможники на великого князя, а их дают на поруце наместник и таможник, да ставят перед великим князем».

Итак, под страхом жестокого наказания запрещается торговля кому бы то ни было где бы то ни было, кроме самого Белоозера и волости Углы (в 100 км на юго-восток от Белоозера, на р. Шексне). Но делается важное исключение: «[4] А городьским людям белозерьским посажаном за озеро ездити и торговати по старине».

Отменяя все торговые привилегии монастырей и других феодалов, Уставная грамота охраняет и подчеркивает торговые привилегии белозерских горожан: торговля в обширной Белозерской земле превращается в их монополию. Фактическая ликвидация феодальных торговых иммунитетов естественным образом облегчает и стимулирует торговлю горожан, — и в этом существенная черта городской политики Ивана III, отразившаяся в Уставной грамоте. 

Положения Уставной грамоты 1488 г. развиваются и детализируются в грамоте, выданной 21 мая 1497 г. белозерским таможенникам Титу Окишеву, Есипу Тимофееву и Семену Бобру. Грамота подробно говорит о разных видах торговых пошлин с белозерцев и иногородних. Согласно ст. 13, если «белозерец городцкой человек на Белоозере в городе купит товар или продасть, ино с него тамги не имати»(57), — в отличие от всех других продавцов и покупателей, белозерец пользуется льготами в своем городе. Впрочем, эта льгота не распространяется на целый ряд товаров (подробно перечисляемых в грамоте), а также на куплю-продажу судов (очевидно, с товарами). От права беспошлинной торговли на Белоозере больше всего, по-видимому, выигрывает городская мелкота, местные ремесленники, торгующие «своим» товаром, т. е., надо полагать, основная масса жителей Белоозера. 

Ст. 16 повторяет категорическое запрещение Уставной грамоты торговать где бы то ни было, кроме Белоозера и Углы, а ст. 17 вновь подчеркивает право «городцким людям белозерцем и посажаном за озеро ездити по старине торговати»(58).

И Уставная грамота, и грамота таможникам ставят знак равенства между «городским человеком» и «посажанином». Обе грамоты имеют в виду, прежде всего, не феодалов, проживающих в городе, а горожан в собственном смысле этого слова — торгово-ремесленное население города и посада.

Особое значение имеет заключительная статья таможенной грамоты: «А имати им тамга или церковная пошлина, и пятно с великого князя селчян, и с великие княгини селчян, и с митрополичих, и с княжих, и со владычных, и с монастырьских, и з боярьских, из грамотников, и со всех без оминки, чеи бы хто ни был»(59). Итак, теперь тамга взымается со всех без исключения, в том числе с феодалов-иммунитетчиков, что особо подчеркнуто в тексте. Таможенная грамота 1497 г. отражает фактическую отмену всех прежних феодальных привилегий в области торговли. Проведенное непосредственно в интересах казенных сборов, это важнейшее мероприятие имеет и крупное социальное значение: объективно оно отвечает интересам торгово-ремесленного населения города и посада, устраняя (или ослабляя) конкуренцию со стороны феодалов.

Сопоставление известного нам содержания пожалования суздальским горожанам с соответствующими положениями белозерских грамот (Уставной и таможенной) позволяет прийти к выводу, что перед нами — два варианта и вместе с тем два этапа городской торговой политики Ивана III. В 70-х гг. в Суздале горожане получают право монопольной торговли у себя в городе, чем фактически отменяются торговые иммунитеты феодалов — применительно к городскому торгу. В 80–90-х гг. на Белоозере горожане получают монополию на торговлю в уезде и некоторые льготы на торговлю в самом городе. Феодальные иммунитеты в торговле в обоих случаях — как в городе, так и в уезде — отменяются. В отличие от Суздаля, Белоозеро — крупный торговый центр с ежегодным товарооборотом во много десятков тысяч рублей(60). Такой торг, естественно, не мог стать монополией местных горожан. Правительство пошло на другую меру: отменив торговые иммунитеты, оно уравняло в правах на городском торге горожан с феодалами, дав известную льготу первым и предоставив им преимущественное право на торговлю в уезде. В своей торговой политике правительство Ивана III ориентируется, прежде всего, на горожан, а не на феодалов-иммунитетчиков.

Кирилло-Белозёрский монастырь (современное состояние)

Судя по тому, что к 1504 г. от широких торговых иммунитетов митрополичьей кафедры не осталось почти ничего, можно прийти к выводу, что нормы Белозерской таможенной грамоты о взимании тамги «с митрополичьих… и с монастырских… и з грамотников, и со всех без оминки» имели отнюдь не только местное значение, но отражали общую тенденцию торговой политики великого князя.

В этом же плане следует рассматривать и меры по сосредоточению торговли в определенных местах, назначаемых правительством. Летопись приводит официальное известие, что 25 сентября («на Сергиеву память») 1491 г. «князь великий торг перевел от Троицы в городок на Радонеж»(61). Перевод торга от стен монастыря в ремесленно-торговый центр округи, населенный горожанами, имел, по-видимому, важное значение в глазах летописца. Исследователи справедливо усматривают в этой мере шаг в борьбе «против привилегированного положения монастырей на внутреннем рынке» и подчеркивают, что «от переноса торга выигрывал ремесленно-торговый центр — Радонеж»(62).

Перенес Иван III и торг с Холопьего городка на Мологу, о чем он пишет в своей духовной. Уже отсюда видно большое значение, которое придавалось новому торгу. В отличие от Радонежа, «тот торг торгуют на Мологе съезжаяся» — здесь не сложилось местного торгово-ремесленного центра, и на торг приезжают купцы отовсюду. Наследники Ивана III обязываются ни сводить торг, ни запрещать («ни заповеди… не чинят») «к тому торгу ездити»(63). Если от торга на Радонеже выигрывали, прежде всего, местные посадские люди, то торг на Мологе преследовал интересы более широких слоев купечества. Основанный на новом месте, на великокняжеской земле, торг на Мологе был, надо полагать, с самого начала освобожден от феодальных иммунитетов и приобретал общерусский масштаб. Новый углицкий князь Дмитрий, согласно духовной отца, «емлет пошлины, как было при мне, а лишних пошлин не прибавляет ничего» — новый торг рассматривается не как простое владение углицкого князя, а как важный государственный объект.

Итак, в политике Ивана III по отношению к торговле в городах и уездах можно наметить три основных этапа. На первом этапе, примерно до середины 70-х гг., торговая политика сохраняет традиционные черты и характеризуется предоставлением и охраной широких феодальных иммунитетов в области торговли. На втором этапе, с середины 70-х гг., иммунитеты феодалов ограничиваются, а горожане получают преимущественное право торговли у себя в городе. На третьем этапе, с конца 80-х гг., феодальные торговые иммунитеты фактически отменяются, торги сводятся в города, и горожане получают преимущественное право торговли в уездах(64).

Конечно, об этапах торговой политики Ивана III можно судить только в самых общих чертах: такова специфика источников. Но необходимо обратить внимание на то важное обстоятельство, что крупные изменения в торговой политике на третьем этапе, конца 80-х гг., совпали по времени с ревизией иммунитетного дворовладения в городах (изученной П. П. Смирновым). Пересмотр феодальных привилегий в городах и в торговле — взаимосвязанные части большой городской реформы Ивана III, приведшей к существенным социально-экономическим и политическим результатам: к фактическому образованию городского (посадского) сословия в России. 

Благодарим «Издательство Олега Абышко» за предоставленные материалы.
Для заказа книги напрямую в издательстве пишите на alexander.abyshko@gmail.com.

Ссылки

1 Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в. / Отв. ред. С. В. Бахрушин. Т. 1. М.; Л., 1947. С. 85–103. 

2 АСВР. Т. II. № 77. С. 48. 1435–1447 гг.

3 Там же. № 133. С. 79. 1448–1470 гг. 

4 Там же. № 96. С. 57–58. 1435–1447 гг.

5 Там же. Т. III. № 496. С. 474. 1451–1462 гг.

6 Там же. Т. II. № 53. С. 35–36. 1425–1434 гг.

7 Там же. № 203. С. 132. 1461–1475 гг.

8 Там же. Т. III. № 6. С. 19 (Уставная грамота вел. кн. Василия Дмитриевича и митрополита Киприана).

9 «А отсидят свой урок, шесть лет, ини потянут в мою дань, великого князя, по силам» (АСВР. Т. I. № 280. С. 201: Жалованная грамота 21 апреля 1459 г. на сельца Коростелево и Наволок в Костромском уезде). 

10 Там же. Т. I. № 166, 278. 

11 Там же. № 140, 200.

12 Там же. № 245.

13 Там же. № 19.

14 Там же. № 49, 217, 219, 237, 280.

15 Там же. № 101, 133, 139.

16 Там же. № 98, 243.

17 Там же. № 176.

18 Там же. № 115, 189, 192, 254. 

19 Там же. № 117, 224, 236. 

20 Там же. № 294.

21 Там же. № 297.

22 Там же. № 292.

23 Там же. Т. II. № 77. С. 48. 

24 Там же. Т. I. № 304.

25 Там же. № 309–310, 312, 320, 322, 346, 358, 388, 416.

26 Там же. № 317.

27 Там же. № 323, 349, 364, 366, 399–401.

28 Там же. № 325, 336.

29 Там же. № 398, 419.

30 Там же. № 224.

31 Там же. Т. III. № 496. С. 474. Подтверждение грамоты состоялось не позднее 1464 г. — последнего года архимандритства Исаакия. 

32 Там же. № 498. С. 475. 

33 Там же. 

34 П. П. Смирнов справедливо отмечает, что подобными указами «устанавливалось за тем или иным городом — посадом монопольное право на рынок» (Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба… С. 99).

35 АСВР. Т. I. № 492.

36 Там же. № 502. 

37 Там же. № 517–519.

38 Там же. № 652–653.

39 Там же. № 527.

40 Там же. № 310. С. 221; № 322. С. 231–232.

41 Там же. № 455. С. 341–342.

42 Там же. № 352. С. 258.

43 Там же. № 534. С. 410–411.

44 Там же. № 433. 

45 Там же. № 529.

46 Там же. № 561.

47 Там же. № 568.

48 Там же. № 567.

49 Там же. № 573. С. 453. 

50 Там же. № 527.

51 Там же. № 611.

52 АФЗХ. Ч. 1. № 210. С. 185.

53 Там же. № 151, 193, 251–252, 315–316.

54 Там же. № 235. С. 205–206.

55 Там же. № 70. С. 75–76; № 134. С. 123–124; № 150. С. 32; № 224. С. 199–200; № 311. С. 267–268; № 313. С. 269. К ним примыкает и грамота на земли в Костромском уезде, выданная уже великим князем Василием Ивановичем в 1506 г. (Там же. № 262. С. 230).

56 АСВР. Т. III. № 22. С. 39.

57 Там же.

58 Там же. № 23. С. 42.

59 Там же. С. 43. Это заключительное положение таможенной грамоты, ненумерованное в издании АСВР, адресовано, надо думать, белозерским таможенникам, а отнюдь не «городцким людям белозерцем», как считают издатели «Памятников русского права» (Под ред. Л. В. Черепнина. М., 1955. Вып. 3. С. 178, 226). 

60 Ежегодная сумма тамги, по сведениям таможенной грамоты, достигала 120 руб., а тамга бралась в основном по полуденьге с рубля, т. е. в 1/400 стоимости товара.

61 ПСРЛ. Т. 27. С. 362.

62 Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в. / Отв. ред. А. А. Зимин. М., 1967. С. 19.

63 ДДГ. № 89. С. 360. 

64 Ср.: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 2. / Отв. ред. С. В. Бахрушин. М., 1951. С. 219–224; Каштанов С. М. Социально-политическая история… С. 12–20, 238 и др.



Об авторе: Редакция

Подпишитесь на Proshloe
Только лучшие материалы и новости науки

Ваш комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Для отправки комментария, поставьте отметку. Таким образом, вы разрешаете сбор и обработку ваших персональных данных. . Политика конфиденциальности

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.