История одного аристократа

Князь Василий Михайлович Щенятев – боярин и воевода эпохи «боярского правления»

Сведения об авторе:
Белов Никита Васильевич
Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский государственный университет
Институт истории, специальность «История»

Никита Белов о своей работе

Изучение военно-политической элиты Московского государства XV–XVI вв. – одно из приоритетных направлений современной русистики-медиевистики. В последние десятилетия появилось большое число работ, посвященных как истории отдельных институтов (Государева двора, воеводского корпуса и др.), так и коллективным либо персональным биографиям русских служилых людей. Тем не менее, значительный массив данных о судьбах представителей военно-служилого сословия остается неисследованным.

В особенности это касается аристократов «второго плана» – лиц, принадлежавших к знатнейшим родам, но, по тем или иным причинам, не оставивших в истории России яркого следа. Несмотря на кажущуюся второстепенность, изучение их судеб не менее важно. Без них исследователю невозможно составить сколь-нибудь адекватного представления о служилой истории того или иного знатного семейства.

Одному из таких «неважных» персонажей русской истории XVI века и посвящена настоящая работа. Князь Василий Михайлович Щенятев был выходцем из чрезвычайно высокого рода. Но, в силу обстоятельств, продержался на исторической сцене совсем недолго. Историки, время от времени обращавшиеся к судьбам членов семьи Щенятевых, его практически не замечали. В исследовательской литературе князю Василию посвящено самое большее – один крохотный абзац. Обращение к его биографии непреложно свидетельствует, что подобное невнимание к личности князя несправедливо. Будучи на протяжении некоторого времени старшим членом своего рода, Василий Михайлович сыграл важную роль в его истории.

Свидетельств о жизни князя Василия сохранилось немного. А потому, помимо традиционно используемых в подобных случаях источников – официальных летописей, родословных и разрядных книг – следует обратиться и к другим, менее известным и доступным. Прежде всего – к памятникам частного летописания, а также монастырским синодикам, вкладным и кормовым книгам.

Работа: лонгрид

Вечно вторые. Забытые аристократы Московского царства

Представители русской служилой аристократии XVI века по преимуществу безгласны.

За редчайшими исключениями, они не оставили после себя никакого письменного наследия, тем более – записей биографического характера либо полноценных беллетризованных мемуаров. Их трудно разглядеть за далью времени. Подобно бесчисленным песчинкам, они теряются в океане сотен и сотен других служилых «людей по отечеству», составлявших Государев двор московских правителей. Мы помним лишь немногих из них: одержавших славные победы над неприятелем, участвовавших в наиболее заметных событиях политической истории, стремительно возвысившихся по воле монарха или, наоборот, столь же стремительно павших с политического Олимпа и раздавленных жерновами нарождавшегося московского самодержавия.

Но все это – лишь верхушка айсберга.

Сотни выходцев из знатных русских служилых родов остаются вне поля зрения не только общественного сознания, но и исследователей – специалистов по российской истории «классического» московского периода.

Чаще всего это были ничем не примечательные, однако, не менее интересные в историческом плане личности.

Не герои.

Не мученики.

И даже не выдающиеся государственные деятели.

Они – простые служаки, составлявшие становой хребет московской государственности, без особого рвения и геройства, хотя и добросовестно, выполнявшие свои повседневные обязанности: заседать в Боярской думе, выполнять административные поручения, воеводствовать в приграничных городах, а, в случае необходимости, сесть на коня и повести полки против «государьских» недругов.

Изучая биографии подобных «невидимок» русской политической и военной истории XVI столетия, мы прикасаемся к повседневной, рутинной жизни московской служилой элиты, а с ней – и всего государственного аппарата управления. Перед нами открываются отнюдь не героические страницы истории Московского государства (коих, надо признать, в рассматриваемый период было немало), но его обыкновенная размеренная жизнь – важнейшая составляющая исторического процесса и подлинный стержень общественного развития.

Славные предки: путешествие по страницам родословных книг

Князь Василий Михайлович Щенятев – один из многочисленных «невидимок» русской истории XVI века. Обзоров жизненного пути Василия Щенятева немного. Это краткая энциклопедическая заметка В.Д. Корсаковой и один абзац обзорной статьи Н.В. Белова о военной деятельности князей Щенятевых [44, с. 54; 30, с. 63].

Семья Щенятевых имела богатую историю. Их родословное древо уходило корнями в XIV век: согласно родословным росписям, предком Щенятевых был знаменитый правитель Великого княжества Литовского, воинственный князь Гедимин (1316–1341) [27, с. 202–204].

Внук Гедимина, князь Патрикий Наримонтович, в результате происходивших в его Отечестве политических пертурбаций был вынужден оставить Литву и перебраться на службу во враждебное ей Московское княжество. Произошло это знаменательное событие летом 1408 г., в самый разгар московско-литовского вооруженного противостояния [17, с. 92; 33, с. 166–169]. Поступив на службу к московскому князю Василию I Дмитриевичу (1389–1425), князь Патрикий получил большие земельные владения [2, л. 24–24 об.; 3, л. 365–366 об.; 13, с. 154–155; 17, с. 92; 34, с. 33–42] и почетное место в Боярской думе [1, л. 116; 14, с. 232; 35, с. 69].

Сын Патрикия, князь Юрий, породнился с московским великокняжеским домом: уже в 1410-х годах Василий I выдал за него свою сестру Анну [46, с. 154–157]. Удачная женитьба еще более способствовала возвышению рода Патрикеевых: к концу жизни Василия I князь Юрий Патрикеевич фактически возглавил Боярскую думу [7, № 21, 22, с. 59, 62].

Родной брат Юрия, князь Федор, на некоторое время получил в управление богатейшие города Северо-Запада – Новгород и Псков [15, с. 245; 22, с. 35; 23, с. 39–40]. Преемник Василия I, великий князь Василий II Темный (1425–1462), также высоко ценил Юрия Патрикеевича, доверяя ему важнейшие государственные дела и военные предприятия. Во время междоусобной «феодальной войны» второй четверти XV столетия Юрий неизменно поддерживал князя Василия II, вставал во главе его войск, руководил столичным московским гарнизоном [15, с. 251; 9, с. 419; 16, с. 193, 200; 39, с. 88, 164].

Старший сын Юрия Патрикеевича, князь Василий, рано скончался и не оставил заметного следа в истории [38, с. 31]. Его дети, князья Иван Булгак и Даниил Щеня, стали родоначальниками двух княжеских семейств: Булгаковых и Щенятевых.

Князь Даниил Васильевич Щеня начал службу в конце 1450-х гг., в последние годы правления многострадального государя Василия II Темного. Воинский талант Щени проявился в полной мере при наследниках Василия II, великих князьях Иване III (1462–1505) и Василии III (1505–1533). Даниил Щеня быстро вошел в число наиболее удачливых и востребованных полководцев Московского государства. На его счету числилось немало славных побед: взятие Вятки (1489), Вязьмы (зима 1492/93), Смоленска (1514), походы «на свейские немцы» (1496 и 1501), разгром литовского войска в крупном полевом сражении на Ведроше (1500) [38, с. 32–33]. В отличие от своих ближайших родичей, могущественного московского наместника и «серого кардинала» кремлевского двора, князя Ивана Юрьевича Патрикеева и его сына Василия Косого, Даниил Щеня не участвовал в придворных интригах, предпочитая подковерным играм «прямое», без лукавства, ратное служение.

Когда в 1499 г. в результате очередной дворцовой интриги некогда всемогущие князья Патрикеевы были насильно пострижены в монахи и разосланы по монастырям, Даниил Щеня и его брат Иван Булгак фактически возглавили проживавшее в России без малого век разросшееся семейство потомков князя Патрикия Наримонтовича.

Иван Булгак был старше Даниила Щени [26, с. 204–205], и именно его потомство должно было в дальнейшем занять ведущие позиции при дворе, прийти на смену павшим в жестокой политической борьбе князьям Патрикеевым. Однако, волею судеб, сыновья Булгака не смогли вынести возложенную на них миссию [38, с. 34]. Иван Мошок рано умер бездетным [38, с. 34], Михаил Голица и Дмитрий – попали в литовский плен в результате неудачного для русского оружия сражения при Орше в 1514 г. [32, с. 159], Андрей Курака так и не смог дослужиться до боярского чина. Сыновья Михаила Голицы и Андрея Кураки, князья Голицыны и Куракины, не справились с последствиями неудачной службы своих отцов. На протяжении XVI века они занимали второстепенные должности в Боярской думе и воеводском корпусе и впоследстви были практически добиты в годы опричного террора царя Ивана Грозного [41, с. 133–134, 220, 259–261, 270, 273, 279, 348–350, 370–371].

Иначе сложилась судьба князей Щенятевых.

Единственный сын Даниила Щени, князь Михаил Данилович Щенятев, отец героя нашего повествования, начал службу в 1510 г. В течение нескольких лет он выполнял важнейшие поручения великого князя Василия III, под неусыпным надзором своего многоопытного отца участвовал в боевых действиях на литовском «фронте».

В 1514 г. Даниил Щеня скончался. С этого времени в роли его преемника на административном и военном поприщах, по воле Василия III, выступает Михаил Щенятев. Он входит в состав Боярской думы и в самое короткое время становится одним из ее руководителей. В числе первых бояр он принимает участие в наиболее значимых политических и военных акциях Московского государства. По всей видимости, князь Михаил был лишен воинского таланта – каких-либо крупных побед он не одержал; его ставили по преимуществу во главе приграничного пятиполкового заслона на окском «Берегу» – должность почетную, но отнюдь не геройскую [30, с. 61–63].

Михаил Данилович верно служил московскому государю, не вспоминая о литовском прошлом своих предков принимал участие в военных акциях против Литвы, успешно претворяя в жизнь внешнеполитическую программу Василия III по объединению русских земель, в том числе находившихся под пятой литовских монархов. Тем не менее, тесное общение Михаила Щенятева с членами обосновавшейся в Москве «греческой партии» и примыкавшим к ней кругом русских книжников-интеллектуалов во вглаве с «великим временным человеком» Вассианом Патрикеевым, переводчиком и публицистом Максимом Греком и летописцем Михаилом Медоварцевым, нелестно отзывавшимися о некоторых политических действиях Василия III, привело к его падению. Около 1523 г. Михаила арестовывают и отправляют в ссылку в Тверь, а после непродолжительной амнистии, в очередной раз – ссылают наместником в Великий Устюг [29, с. 8–9]. В далеком северном городе Михаил Щенятев (принявший перед смертью монашеский постриг с именем Мисаил) и отдал Богу душу – после 1533 г. его имя в источниках более не упоминается, к этому же времени приурочивает кончину князя Михаила и Шереметевский список дворцовых чинов [20, с. 103; 21, с. 26].

Начало государевой службы: политическая борьба 1541 года

У князя Михаила Даниловича Щенятева было четверо детей: два сына, Василий и Петр, и две дочери, Ксения и Агриппина. По всей видимости, на момент последней опалы своего отца и его безвременного преставления в Устюге, княжичи Василий и Петр Щенятевы были в «малых летах». По обычаю, на великокняжеской службе должен был непременно находиться хотя бы один представитель знатного рода – в противном случае наносился серьезный урон родовой «чести». Последнее обстоятельство стало особенно важным в правление Василия III, когда происходило складывание местнической системы. Службу молодые аристократы начинали с 15-летнего возраста, в 20 лет они, под надзором более опытных родственников, вполне могли исполнять приличествующие их высокому происхождению государственные дела и участвовать в военных походах на воеводских должностях. Князья Василий и Петр Михайловичи впервые фиксируются источниками лишь через семь лет после смерти отца – вероятно, ранее они не могли приступить к исполнению своих обязанностей в силу малого возраста.

Длительное отсутствие князей Щенятевых в рядах правящей элиты Московского государства (всего, считая время опалы князя Михаила Даниловича и период малолетства его детей Василия и Петра – около двух десятилетий) не могло не отразиться на положении их рода на иерархической лестнице Государева двора. Князь Михаил Щенятев, как было сказано выше, некоторое время фактически возглавлял Боярскую думу и занимал одно из первейших мест в воеводском корпусе страны. Достигшие взрослого возраста князья Василий и Петр Михайловичи оказались в сложном положении: их место в служилой иерархии было занято представителями других аристократических родов: князьями Шуйскими, Бельскими, Оболенскими и др. [42, с. 69–71, 78–79; 43, с. 332–333, 337].

Безболезненному возвращению Щенятевых на государеву службу препятствовала и внутриполитическая ситуация в стране. В декабре 1533 г. после смерти Василия III на московский престол взошел его малолетний сын Иван IV, будущий царь Иван Грозный. Неожиданная кончина в 1538 г. матери Ивана Васильевича, княгини Елены Глинской, открыла эпоху так называемого «боярского правления» – времени, когда реальная власть оказалась в руках разнообразных боярских «партий» и придворных группировок. Основными игроками первого этапа политической борьбы стали два знатнейших думских боярина: князья Иван Васильевич Шуйский, из Суздальской ветви Рюриковичей и Иван Федорович Бельский, потомок литовского князя Гедимина, отец которого выехал на московскую службу еще в середине правления Ивана III, в 1480/81 г.

Весной 1541 г. князь Иван Бельский, поддерживаемый митрополитом Иоасафом и частью бояр, упрочил свои позиции и на время смог отстранить от власти своих основных политических противников – князей Шуйских [45, с. 273]. В короткий срок князь Бельский стал самым влиятельным человеком при дворе малолетнего Ивана IV и, возможно, даже пытался выступать в роли негласного опекуна юного правителя [45, с. 274]. Свою опору князь-Гедиминович Бельский видел в дальней родне – потомках Гедимина князьях Юрии Михайловиче Булгакове, Василии и Петре Михайловичах Щенятевых, в своих родичах из старомосковских боярских родов Морозовых и Челядниных, а также в представителях княжеского рода Кубенских. К середине 1541 г. ведомые Бельским Гедиминовичи резко усиливают свое влияние в политической жизни страны: в их руках оказывается дипломатическая переписка с Литвой, они занимают высокие воеводские посты [40, с. 34–38].   

Очевидно, братья Щенятевы выступили горячими сторонниками Бельского, всячески способствуя упрочению его позиций. Едва появившиеся на государевой службе молодые князья Василий и Петр отчетливо осознавали, что поддержка могущественного временщика князя Бельского, за спиной которого стояли немногочисленные, однако же весьма влиятельные представители старомосковской знати и глава Русской Церкви, может сулить им скорейшее возвышение и в перспективе – гарантировать возвращение клана Щенятевых в большую политику.

Во второй половине 1541 г. младший из братьев Щенятевых, князь Петр Михайлович, вместе с Иваном Ивановичем Хабаровым становится одним из двух «первосоветников» князя И.Ф. Бельского [18, с. 42]. Почему князь Бельский сделал ставку на, вероятно, совсем еще юных князей Щенятевых? Ответ, по всей видимости, следует искать, помимо всего прочего, в социальных и родственных связях последних. В самом начале «боярского правления», в 1538 г., впервые возвысившийся князь И.Ф. Бельский попытался сделать своими «советниками» двух вельмож: князя Юрия Михайловича Голицына и Ивана Ивановича Хабарова [12, с. 432]. Резкое усиление позиций Бельского вынудило враждебных ему князей Шуйских прибегнуть к силе: сам И.Ф. Бельский и его сторонники – митрополит Даниил, боярин Михаил Тучков и дьяк Федор Мишурин были арестованы и отправлены в ссылку либо казнены [12, с. 432].

К моменту выхода князя Ивана Бельского из заключения двое его главных сподвижников оказались мертвы: Федор Мишурин сложил голову на плахе в том же 1538 г., а Михаил Тучков умер в своей деревне некоторое время спустя [45, с. 241–242]. При формировании нового «триумвирата» в 1541 г. И.Ф. Бельский обратил пристальное внимание на юных князей Щенятевых. Они приходились троюродными братьями одному из ставленников Бельского, князю Ю.М. Голицыну. Кроме того, младший – Петр Щенятев, с большой долей вероятности, являлся крестным братом другого союзника Бельского, И.И. Хабарова [5, л. 270 об. – 271]. Молодые Василий и Петр Щенятевы, таким образом, были приближены И.Ф. Бельским на правах близких родичей его несомненных сторонников, а князь Петр даже стал «советником» всесильного временщика, разделив эту должность со своим крестным родственником Иваном Хабаровым. Оформление нового «триумвирата» было скреплено политическим браком: старшая сестра Щенятевых, княжна Ксения, была выдана замуж за князя Бельского, обеспечив тем самым нерушимость союза двух знатнейших княжеских фамилий [6, с. 53–54].

Несмотря на то, что Петр Щенятев оказался приближен к князю И.Ф. Бельскому в большей степени, нежели его старший брат Василий, каких-либо ответственных административных или военных постов он, насколько позволяют судить источники, не получал. Князю Бельскому удалось сконцентрировать в своих руках значительную власть, однако добиться достойных назначений для двух своих новых сторонников он, скорее всего, был не в силах. Князь Петр Михайлович, пользуясь своим духовным родством с И.И. Хабаровым, занял негласную «должность» при самом Иване Бельском, в то время как его старший брат Василий на правах главы семейства оказался на государевой службе.

В июле 1541 г., через два месяца после окончательной победы И.Ф. Бельского над своими противниками Шуйскими, князь Василий Михайлович Щенятев впервые появляется на страницах разрядных книг. В то время в Москве стало известно, что крымский хан Сахиб I Гирей выступил в поход на Русь. Очевидно, хан желал повторить успех грандиозного набега 1521 г., когда татары, смяв приграничные заставы и прорвавшись в центральные районы страны, на протяжении нескольких недель свободно бесчинствовали в русских землях [37, с. 240–247]. Численность крымской орды достигала 40–45 тысяч человек [49, с. 43]. Над государством нависла нешуточная угроза. Не теряя времени московские полки устремились к Оке – занимать оборону на речных переправах. Правительство не знало, в каком месте крымцы нанесут основной удар, а потому к югу от столицы, на р. Пахру, был послан отряд дворян из числа членов Государева двора. Находясь в тылу русских войск, они могли в случае необходимости без промедления проследовать на тот или иной участок обороны. Во главе «запасного» отряда встал князь Василий Щенятев; в «товарищи» к Щенятеву был назначен его новый дальний родственник – менее родовитый, но, вероятно, несколько более опытный в военном деле боярин Иван Иванович Челяднин (его сестра была замужем за старшим братом И.Ф. Бельского, князем Дмитрием) [25, с. 296; 10, с. 297; 11, с. 139]. Отряду Василия Щенятева не довелось принять участие в «прямом деле» с крымскими татарами. Хан Сахиб-Гирей не смог прорвать русскую оборону на «Берегу» – 31 июля, увидев русские пушки, он «побеже» прочь [36, с. 488–489].

Излишняя концентрация власти в руках князя Бельского и его «советников» не могла не встревожить политическую элиту Московской державы. По совету московских бояр в столицу в сопровождении верных боевых слуг вернулся его злейший враг – князь Иван Васильевич Шуйский. В ночь с 1 на 2 января 1542 г. в Москве произошел вооруженный переворот: князь И.Ф. Бельский был арестован, сослан на Белоозеро и позднее убит по приказу Шуйских. Его верные сторонники также были высланы из Москвы: П.М. Щенятев – в Ярославль, И.И. Хабаров – в Тверь [18, с. 42; 11, с. 140–141].

Как падение И.Ф. Бельского отразилось на карьере Василия Щенятева? Рассказ официальной летописи о январском перевороте имени Василия Михайловича не содержит. Вплоть до настоящего времени в историографии по умолчанию считалось, что князь Василий в ходе переворота не пострадал – просто на какое-то время был отставлен от государственных дел. Иные сведения содержатся в летописной компиляции первой трети XVII века. В части, относящейся ко времени правления Ивана IV, это сочинение восходит к летописным записям второй половины XVI столетия и содержит целую россыпь уникальных свидетельств. Его сообщение о перевороте 1542 г. в целом соответствует показаниям официальной летописи, однако имеет существенное отличие. Говоря о судьбе князя Бельского и его сторонников, летописец замечает: «Посадили в заточенье князя Ивана Федоровича Бельского да Ивана Хабарова, да Щенятевых два брата (выделено нами. – авт.) посадили в заточенье» [4, л. 78]. Это не противоречит известным нам данным: после января 1542 г. Василий Щенятев на два с половиной года исчезает из поля зрения источников.

Возвращение на политический Олимп

Вновь князь Василий Михайлович Щенятев появляется на исторической сцене в конце 1543 либо в начале 1544 г. Его повторный выход на службу хронологически совпадает с очередным падением политического влияния князей Шуйских. Организатор военного переворота января 1542 г., боярин Иван Васильевич Шуйский, умер в мае того же года [19, с. 27]. В декабре 1543 г. новый глава клана Шуйских, князь Андрей Иванович, был жестоко казенен по приказу 13-летнего Ивана IV, а его сторонники отправлены в ссылку [28, с. 289; 11, с. 145; 12, с. 444; 19, с. 27].

По сообщению позднего Шереметевского списка думных чинов, тогда же, в 1543/44 г., Василий Щенятев получает чин боярина [21, с. 32]. Современный исследователь В.Д. Назаров с опорой на официальные разряды полагает, что пожалование произошло уже к апрелю 1544 г., однако проверить это невозможно – приведенный Назаровым материал на деле относится не к 1544, а к 1546 году [48, с. 48, примеч. 56]. К весне 1546 г. со ссылками на официальный Государев разряд относят боярство Щенятева петербургские историки А.Л. Корзинин и М.М. Кром [40, с. 17–18; 42, с. 72; 45, с. 314]. По замечанию М.М. Крома, в 1544 г., после казни князя А.М. Шуйского, «пожалований в Думу было очень мало» вследствие атмосферы «взаимного недоверия и соперничества в боярской среде» [45, с. 313].  Кром полагает, что за весь 1544 год боярство было пожаловано одному только князю Михаилу Михайловичу Шуйскому [45, с. 314; 42, с. 72]. У нас нет оснований не доверять данным Шереметевского списка. Падение Шуйских и возвращение Щенятевых на государственную службу требовало включения старшего члена их рода – одного из знатнейших в Московском государстве – в Боярскую думу.

С наступлением 1544 г. Щенятевы вернулись ко двору: по крайней мере, весной этого года Петр Михайлович Щенятев был возвращен из длительной ярославской ссылки [8, с. 124, 281; 31, с. 70], а уже в декабре получил первое боевое назначение на южную границу [12, с. 445]. В Думе у Щенятевых была небольшая, но весьма авторитетная группа сторонников: из полутора десятков бояр по меньшей мере двое, князь Д.Ф. Бельский (брат шурина князей Щенятевых, И.Ф. Бельского) и князь Ю.М. Булгаков (их троюродный брат), могли оказать братьям Щенятевым серьезную поддержку, в том числе – способствовать пожалованию Василию Михайловичу думного чина.

Постепенно Василий Михайлович входит в силу: в апреле 1546 г. возглавляет Передовой полк во время пребывания в коломенском лагере 15-летнего Ивана IV. В пятиполковой «береговой» армии Василий Щенятев занял третье по старшинству мето: «честью» выше него оказались первые воеводы Большого полка и полка Правой руки, князья Андрей Дмитриевич Ростовский (являвшийся полковым воеводой при малолетнем брате Ивана IV, князе Юрии Васильевиче) и Иван Михайлович Шуйский [24, с. 109; 25, с. 318]. Стоя под коломенским Голутвиным монастырем, Василий Щенятев вместе с другими боярами, вероятно, принял участие в озорных «потехах» юного государя, который, по красочному описанию автора Пискаревского летописца, «пашню пахал вешнюю и з бояры и сеял гречиху; и иныя потехи: на ходулех ходил и в саван наряжался» [19, с. 189; 47, с. 28].

Через восемь месяцев, в декабре того же года, Василий Михайлович становится, как некогда его отец, воеводой в Смоленске [24, с. 112; 25, с. 322]. Это назначение стало для князя Василия последним. В сентябре-октябре 1547 г. смоленским наместником уже числился боярин И.И. Хабаров. Текст осеннего боярского списка позволяет предположить, что в это время Василий Щенятев был отставлен от службы [48, с. 45, 52]. Судя по всему, князя сразила внезапная хворь – согласно Шереметевскому списку думных чинов он скончался в этом же году [21, с. 34]. В столичном Симоновом монастыре корм (поминание) по В.М. Щенятеву был установлен на 25 октября [6, с. 83], из чего можно заключить, что князь преставился в конце октября 1547 г.

Вместо заключения

Служебная карьера князя Василия Михайловича Щенятева была коротка. Едва заступив на государеву службу, он, волею судеб, вскоре оказался в опале. Вернувшись ко двору князь Василий изо всех сил старался занять приличествующее ему положение. Восстановить позиции своего рода, серьезно пошатнувшиеся за время двадцатилетнего отсутствия Щенятевых на арене большой политики. Будучи главой княжеского семейства, Василий Михайлович был обязан сделать все возможное для возвышения своей родни. Но – не успел. Стремительный «карьерный рост» Василия Щенятева в последние два года жизни был прерван его внезапной кончиной.

Что смог сделать князь Василий Михайлович за четыре с лишним года своей действительной службы? На первый взгляд, совсем немного. Получил боярский чин. Единожды командовал небольшим самостоятельным полевым соединением, один раз возглавлял титульный полк, один – служил городовым воеводой. В настоящих боевых операциях он, по всей видимости, участия не принимал. Достаточно скромно для аристократа его уровня.

Но стоит принять во внимание одно обстоятельство, кардинально меняющее наше представление о служилой биографии Василия Щенятева. Со времени опалы его отца, Михаила Даниловича, князья Щенятевы «выпали» из системы придворных и воеводских назначений. Примкнув в самом начале своего карьерного пути к князю Бельскому, молодые братья Щенятевы, Василий и Петр Михайловичи, оказались в состоянии открытой вражды с целым рядом титулованных родов. В этих условиях любой успех Щенятевых на службе был бы для них большой удачей. Князь Василий не просто сумел пробиться в Думу и верхи воеводского корпуса. Он занял прочное положение, вполне сообразное с уровнем служебных назначений своих деда и отца – князей Д.В. Щени и М.Д. Щенятева. Ниже первейших аристократов, князей Ростовских и Шуйских, но – выше абсолютного большинства титулованных родов.

Своим непродолжительным служением князь Василий обеспечил превосходные стартовые позиции младшему брату и наследнику – князю Петру Михайловичу Щенятеву, в последующие два десятилетия совершившему поистине головокружительную карьеру при дворе царя Ивана IV. Василий Михайлович прожил немного и не оставил какого-либо яркого следа в политической истории Московского государства. Роль же его в возрождении политического влияния одного из знатнейших княжеских семейств страны велика. И этим, надо полагать, он вполне заслужил добрую память.

Мнение специалиста

Работа в целом производит неплохое впечатление. Автор реконструирует генеалогию рода Щенятевых, обстоятельства службы своего героя. Он обращается к разным источникам — летописям, разрядным документам, использует работы историков. В рамках заявленной проблемы тема раскрыта, правда, не очень понятно, почему Щенятевы — “герои второго плана“, анализируя их карьеру, надо привести какие-то сравнения с другими родами, чтобы стало понятно, это “второй план” или все-таки “первый“.

К числу недостатков стоит отнести некоторые этические моменты — зачем ссылаться на ОР ГИМ, если приложенные миниатюры неоднократно публиковались, и вряд ли для своей работы автор копировал их в ОР ГИМ и разместил в работе эти копии, а не скан публикаций. В таких случаях этично ссылаться именно на публикации, отдать должное труду других авторов. Хотелось бы также большего уважения к высказываниям предшественников — автор употребляет некоторые устоявшиеся выражения (например, о “безгласности” русской аристократии, но ведь в этом же ключе высказывались предшественники (напр., В. О. Ключевский) — но ссылки на них нет.

Чего в работе не хватило — представляется, что был бы полезен анализ землевладения рода Щенятевых. Масштаб владений, их география, динамика приобретений и потерь позволили бы многое прояснить. Другое дело, насколько такой анализ возможен ввиду сохранности документов, но актовый материал по землевладению в работе привлекается в очень малой степени.

• Источники и литература

  Неопубликованные источники:

  1. РГАДА. Ф. 196. Собрание Ф.Ф. Мазурина. Оп. 1. Д. 240 [Летописный сборник с родословцем, середина XVII в.].
  2. РГБ. Ф. 113. Волоколамское собрание. № 577 [Сборник Ануфрия Исакова, 1530-е гг.].
  3. РГБ. Ф. 113. Волоколамское собрание. № 661 [Сборник князя-инока Дионисия Лупы Звенигородского, рубеж 1520–30-х гг.].
  4. РГБ. Ф. 310. Собрание В.М. Ундольского. № 1326 [Сборник исторический, первая треть XVII в.].
  5. РНБ. Кир.-Бел. № 759/1016 [Вечный (подстенный) синодик Кирилло-Белозерского монастыря, 1615 г.].

   

  Опубликованные источники:

  6. Вкладная и кормовая книга Московского Симонова монастыря / Подг. к печ. А.И. Алексеев // Вестник церковной истории. 2006. № 3.
  7. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. / Подг. к печ. Л.В. Черепнин. М.; Л., 1950.
  8. Кириченко Л.А., Николаева С.В. Кормовая книга Троице-Сергиева монастыря 1674 г. (Исследование и публикация). М., 2008.
  9. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950.
  10. Полное собрание русских летописей. Т. 8. СПб., 1859.
  11. Полное собрание русских летописей. Т. 13. Ч. 1. СПб., 1904.
  12. Полное собрание русских летописей. Т. 13. Ч. 2. СПб., 1906.
  13. Полное собрание русских летописей. Т. 18. СПб., 1913.
  14. Полное собрание русских летописей. Т. 24. Пг., 1921.
  15. Полное собрание русских летописей. Т. 25. М.; Л., 1949.
  16. Полное собрание русских летописей. Т. 26. М.; Л., 1959.
  17. Полное собрание русских летописей. Т. 28. М.; Л., 1963.
  18. Полное собрание русских летописей. Т. 29. М., 1965.
  19. Полное собрание русских летописей. Т. 34. М., 1978.
  20. Полное собрание русских летописей. Т. 37. Л., 1982.
  21. Послужной список старинных бояр и дворецких… // Древняя российская вивлиофика. Ч. 20. М., 1791.
  22. Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л., 1941.
  23. Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955.
  24. Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966.
  25. Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. 1. Ч. 2. М., 1977.
  26. Редкие источники по истории России. Вып. 2. Новые родословные книги XVI в. / Сост. З.Н. Бочкарева, М.Е. Бычкова. М., 1977.
  27. Родословие литовских князей (следующее за «Повестью, начинающейся с разделения Вселенной Августом») // Дмитриева Р.П. Сказание о князьях Владимирских. М.; Л., 1955.
  28. Шмидт С.О. Продолжение Хронографа редакции 1512 года // Исторический архив. Т. 7. М.; Л., 1951.

   

  Литература:

  29. Белов Н.В. Михаил Медоварцев и князья Патрикеевы (К вопросу об источниках некоторых статей сборника БАН. Арханг. Д. 193) // Вестник «Альянс-Архео». Вып. 28. М.; СПб., 2019.
  30. Белов Н.В. Князья Щенятевы – воеводы Московского государства XVI в. // Историческое обозрение. Вып. 21. М., 2020.
  31. Белов Н.В. Коммеморативные практики московской княжеской аристократии XVI в. (на примере князей Щенятевых) // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании: Материалы XXXIII Международной научной конференции. М., 2020.
  32. Бенцианов М.М., Лобин А.Н. К вопросу о структуре русской армии в битве при Орше // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2013. № 2.
  33. Беспалов Р.А. Литовско-московские отношения 1392–1408 годов в связи со смоленской, черниговской и рязанской политикой Витовта и Василия I // Средневековая Русь. Вып. 12. М., 2016.
  34. Бычкова М.Е. Состав класса феодалов России в XVI в.: Историко-генеалогическое исследование. М., 1986.
  35. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969.
  36. Володихин Д.М. «Царев приход» на Оку 1541 года // История военного дела: исследования и источники. 2016. Специальный выпуск V. Стояние на реке Угре 1480–2015. Ч. 2.
  37. Зимин А.А. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). М., 1972.
  38. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988.
  39. Зимин А.А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991.
  40. Корзинин А.Л. Политическая борьба в России в годы боярского правления (1538–1541 гг.) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 2008. № 1.
  41. Корзинин А.Л. Государев двор в доопричный период (1550–1565 гг.). Дисс. … докт. ист. наук. СПб., 2016. Т. 1.
  42. Корзинин А.Л. О составе Боярской думы и дворцовой администрации в период боярского правления в 30–40-е гг. XVI века // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т. 24. № 5.
  43. Корзинин А.Л., Штыков Н.В. Состав Боярской думы и дворцовых чинов в княжение Василия III // Былые годы. 2017. Vol. 44. Is. 2.
  44. Корсакова В. Щенятев, Василий Михайлович // Русский биографический словарь. Щапов–Юшневский. СПб., 1912.
  45. Кром М.М. «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века. М., 2010.
  46. Кучкин В.А. Большой московский наместник Иван Юрьевич Патрикеев // Российская история. 2006. № 1.
  47. Мазуров А.Б. Коломенские «потехи» Ивана Грозного в 1546 г.: новые штрихи к портрету юного великого князя // Российская история. 2018. № 1.
  48. Назаров В.Д. О структуре «Государева двора» в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. Сб. статей, посвященный 70-летию академика Л.В. Черепнина. М., 1975.
  49. Пенской В.В. «Царь крымьскый пришел ко брегу Окы-рекы с великою похвалою и с множьством въинства своего…». Стояние на Оке в 1541 году // Военно-исторический журнал. 2011. № 12.