Финалисты Битвы истфаков 2021
Сведения об авторе:
Гончаров Серафим
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
Студент 4 курса бакалавриата Исторического факультета
Серафим Гончаров о своей работе:
Откуда берётся археологическая дата? При упоминании археологической датировки часто вспоминают о радиоуглеродном датировании и дендрохронологии. Эти методы действительно используются часто, но с другой стороны их не применяют напрямую ко всем находкам, а часто и вовсе используют другие методы.
Например, при работе с частью культур железного века и средневековья можно получить гораздо более точную дату с помощью классических археологических методов датирования, а не с помощью радиоуглеродного датирования. Есть ситуации, когда применение радиоуглерода не допустимо. А дендрохронология, к сожалению, вообще доступна для очень небольшого спектра регионов и эпох.
Проще говоря, вопрос о датировке овеян некой таинственностью и загадкой. И это опасно. Ученые опять что-то скрывают. Спонсор создания Новой хронологии – не понимания того, как реально работает археологическая хронология. В этой работе мне хотелось бы на конкретном примере показать откуда берется археологическая дата.
Номинация: Лонгрид
Введение
Как я попал в археологию? Очень просто: 2015 год, школьный кружок, первая экспедиция в Карачаево-Черкессии … Для пятнадцатилетнего меня это было очень интересно, но не более того. По-настоящему я попал в археологию, когда чистил первое погребение. Из-под скальпеля успел показаться лишь абрис бронзовой пряжки, когда начальник экспедиции (а за ней уже вся экспедиция) заскакала по отвалу раскопа с воплем: «Да! Боже, это пятый век!!!». Я тогда подумал: » Пятый до, пятый нашей? Как? На ней же не написано …»
Прежде чем попасть в музейные залы, на страницы научных журналов и красивых выставочных каталогов археологические предметы находятся в земле. Разница, между тем как выглядят археологические предметы во время находки и в музее огромна. Вещи лежат в земле в ужасном беспорядке, так, как их туда когда-то положили, как обронили или бросили. Музейное хранение же, наоборот, представляет собой царство порядка. Каждая вещь обладает номером, описанием, а главное, датировкой. Как археолог получает эту информацию?
Изучением прошлого человечества занимается наука история. Историки восстанавливают прошлое по письменным источникам, но если письменных источников нет, а есть только забытые и погребённые под толщей земли поселения и могилы, то здесь нужна археология.
Археология занимается не только датировкой вещей и культур. Она может воссоздавать социальную и экономическую историю бесписьменных или мало обеспеченных письменными источниками эпох. И все же, если не узнать ответа на простой вопрос «когда?», любые построения обречены на провал.
Можно установить, что люди сначала перешли от каменных к медным орудиям, а затем к бронзовым, но много ли это даст, если мы не будем знать, когда это произошло? Можно сказать, что в Восточно-европейских степях жили люди, не строившие городов и хоронившие своих предков в ямах, укреплённых столбами. Можно даже знать наверняка, что эти люди укладывали погребения камышом и тростником, а потом насыпали над могилой холм-курган. Но если не знать когда это было, то нельзя понять как история этих людей связана с нами и как она вписывается в мировую историю. Для всего этого нужна хронология и методы датировки.
Мне бы хотелось на нескольких примерах показать какими методами датировки пользуются археологи. Я не претендую на полный обзор методики и охват всех применяемых методов. Во-первых, работы, отвечающие этим критериям, уже есть. Во-вторых, они достаточно многословны и понятны, в основном, только специалистам. Поэтому я постарался сконцентрироваться на основных принципах и направлениях. Получилось это или нет — судить вам.
Внимание к деталям
Бронзовая пряжка, обнаруженная нашей экспедицией в одном из погребений могильника Сынчыкъла, действительно была сделана в пятом веке нашей эры — во времена Бича Божьего-Аттилы [Кадиева 2016].
На первый взгляд, она была очень проста — округлая утолщающаяся к краю толстая рамка, небольшой прямоугольный щиток, которым она крепилась к ремню, прямой язычок с выступающим загнутым окончанием. На конце язычка какие-то насечки, у его основания вырисовывается невысокий выступ (Рис.2). Но эти маленькие особенности и служат основой для построения хронологии. Описывая предмет, мы выделяем его главные признаки.
Почему набор признаков так важен? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно будет на некоторое время отвлечься от пряжек и обратиться к истокам археологии.
Основа археологической хронологии – типологический метод [Клейн 2011]. Его суть — изучение развития типов вещей. Девятнадцатый век был пронизан идеями прогресса и эволюции. На работы гуманитарных исследователей сильно влияли достижения естествоиспытателей и биологов. Благодаря работам Карла Линнея (1735, 1751), а затем и Чарльза Дарвина (1859) историю стали видеть как лестницу, каждая новая ступень которой соответствовала более сложному уровню. Такое развитие воспринимали как закономерность, а потому и в материальных древностях искали его признаки.
Отцом типологического метода стал шведский археолог Оскар Монтелиус (1843-1921). Он обратил внимание на то, что вещи, найденные археологами, часто обладают признаками более древних прототипов.
Например, у кинжалов бронзового века лезвие долгое время крепилось к рукояти заклёпками, однако в скором времени люди стали изготовлять цельные кинжалы, где и рукоять, и лезвие были сделаны из одной металлической заготовки. Несмотря на это, изображение заклепок осталось как декоративный элемент и на цельнолитых кинжалах (Рис. 3).
Понятно, что кинжал состоящих из двух частей древнее цельнолитого кинжала. Об этом и свидетельствуют декоративные кнопки на втором кинжале.
Как отличать в археологической классификации эти кинжалы? Именно здесь Монтелиусу понадобилось описать признаки двух групп кинжалов и на их основе выделить типы. Тип – связанная совокупность признаков нескольких археологических предметов. Типы могут объединяться в группы или делиться на варианты. Например, и тип двусоставного кинжала, и тип цельнолитого кинжала принадлежит к группе литых кинжалов. А каждый их этих типов можно разделить на варианты, которые будут отличаться друг от друга формой навершия рукояти.
Изменение признаков в типе даёт возможность говорить о хронологическом развитии, появлении нового типа на основе другого. Монтелиус стал строить целые последовательности – типологические ряды изменения вещей. Получалось, что если в разных погребениях найдены вещи одного типа, то эти погребения одновременны.
Именно поэтому особенности рамки пряжки и её язычка говорят о многом. На основе её признаков мы выделяем тип и ищем пряжки этого типа, чтобы найти дополнительную информацию о времени, в которое они использовались.
Пряжек этого типа огромное количество на территории всей Европы. Материал и уровень проработки деталей среди этих пряжек может разниться. Встречаются железные, бронзовые и даже золотые пряжки. Пряжки из золота и бронзы проработаны лучше и тоньше всего — они и были образцами для более простых и дешевых пряжек (Рис. 4)[1].
[1] Дорогие пряжки из золота с гранатовыми инкрустациями делались мастерами-ювелирами Боспора и Средиземноморья (Рис. 5). На них, как, например, на пряжке из Новинковского склепа в Керчи [Амброз 1989], четко видно изображение хищника на язычке. Этот образ был чрезвычайно популярен, но не у каждого мастера хватало умения и желания подробно его изобразить. Насечки на язычке нашей пряжки — это схематичное подражание «хищнику» на более дорогих пряжках.
Эти пряжки относятся к одному типу и принадлежат к одной эпохе. И там, и там язычок выходит далеко за рамку пряжки и загибается более чем за ее половину, и там и там на язычке у основания заметен выступ, рамка пряжки к краю становится толще (Рис. 6).
Одна из пряжек этого типа найдена в знаменитой гробнице в Турнэ (Бельгия). Погребение принадлежало знаменитому королю Хильдерику[1] [Казанский Перен 2005]. Находка этой гробницы имеет огромную ценность, потому что мы точно знаем дату смерти Хильдерика — 482 год, а значит знаем и время его погребения. Среди находок гробницы из Турнэ есть и уже знакомый нам тип пряжек: язычок выходит далеко за рамку пряжки и загибается более чем за ее половину, на язычке у основания заметен выступ, рамка пряжки к краю становится толще (Рис. 7).
[1] Отец Хлодвига, крестившего франков и создавшего единое королевство, а также первый достоверно известный представитель династии Меровингов.
Итак, теперь когда мы понимаем, что интересующая нас пряжка относится к определенному типу[1] и, главное, что одно из самых богатых погребений пятого века содержит вещи этого типа, мы можем предположить, что и наша пряжка принадлежит к этому времени.
Датировка по аналогии — один из самых старых приёмов датировки в археологии. Им часто пользуются из-за его простоты, но нельзя сказать, что он особенно удачен. Как ни крути, такое сопоставление всегда остаётся гипотетическим, ведь датировка происходит всего по одному предмету. А что если он случаен или передавался долгое время из поколения в поколение? Сегодня использовать такой метод в серьезных хронологических построениях — моветон. Но он часто используется для первой приблизительной датировки. Чтобы быть более уверенным в выводах, необходимо проверить все вещи в погребении. Но как действовать, если у нас не всегда есть возможность сопоставить находку с хорошо датируемой гробницей средневекового монарха?
[1] Их часто называют «хоботковыми» из-за удлинённого язычка
Только в комплексе
Еще Оскар Монтелиус поставил вопрос о необходимости привлечения всех вещей погребения к датировке. Таким образом он стремился проверить датировку по одной вещи на ошибку.
Для того, чтобы проверить свои последовательности, Монтелиус стал связывать типологические ряды разных категорий предметов через их взаимовстречаемость в погребениях. Если вещи одного типа встречались в разных погребениях, то он предполагал, что они синхронны. Более того, другие категории вещей, которые были найдены в этих погребениях, были синхронны тоже. Когда Монтелиус добавлял к схеме новые погребения, он тем самым делал её всё более точной и узкой в плане периода существования отдельных типов.
В итоге Монтелиусу удалось составить опорную систему для относительной хронологии Северной Европы, где выделялось шесть хронологических этапов истории материальной культуры. Для этого он использовал типологические ряды топоров, мечей, фибул и поясных сосудов (Рис. 8).
В археологии используется два вида хронологии: относительная и абсолютная.
Схема Монтелиуса основана на относительной хронологии. В работе с типологическим методом археолог чем-то похож на биолога-эволюциониста и историка моды одновременно. Для построения ряда необходимо проследить развитие (можно сказать, «эволюцию») вещи и при этом синхронизировать эту последовательность с типологическими рядами других вещей. Это позволяет понять какие вещи существовали одновременно. Хорошо построенная относительная хронология может рассказать нам что было раньше, а что было позже, но не может сказать, когда именно это было.
Поэтому хронологическая линейка чем-то похожа на гармошку — ее можно и сжать, и растянуть без нарушения последовательности.
А вот чтобы «зафиксировать» гармошку нужна абсолютная хронология. Несколько абсолютных дат, закрепляющих относительную хронологию, могут сделать ее абсолютной. Абсолютные даты добывают с помощью импортов из письменных культур или находок монет, на которых есть дата. Бывают и редкие случаи, когда мы знаем точную дату погребения, как с могилой Хильдерика. Такое случается нечасто, поэтому для их максимально качественного использования нужна хорошо разработанная относительная хронология, построенная на основе типологического метода.
Тут мы касаемся проблемы чёрных копателей. Дело в том, что после выхода работы Монтелиуса простая раскопка могил уже не могла называться археологией. Стал важен весь комплекс вещей, найденных в одной могиле, их полная публикация, ведь только так можно было получить информацию о взаимовстречаемости вещей, а следовательно, и об их одновременности. Сама по себе красивая древняя вещь теряет научную ценность, так как незнание о том, с чем она была найдена, приводит к потере большого количества информации.
Впоследствии при развитии методов в археологии ценность комплекса будет только увеличиваться, а археология пойдет по пути максимальной фиксации всего что удалось обнаружить в процессе раскопок.
Итак, вместе с бронзовой пряжкой в погребении, обнаруженном на могильнике Сынчыкъла, были найдены две обувные пряжки (тоже с хоботковым язычком, что говорит об их одновременности с ременной пряжкой), две фрагментированные фибулы, с которыми сложно работать из-за того, что нельзя выяснить их полную форму, и одна целая фибула.
Фибула – это застёжка для плаща. Из современных вещей на фибулы больше всего похожи английские булавки и значки. Сохранившаяся фибула из нашего погребения относится к так называемым «лучковым» — из-за особой формы (Рис. 9). Эта фибула двучленная, то есть игла в ней крепится к спинке фибулы, а не является её частью. Спинка фибулы раскована в пластинку. Фибула «подвязная», то есть конец её ножки подвязан к спинке фибулы.
Лучковые фибулы разных вариантов этого типа (они отличаются друг от друга изменением в толщине спинки, формой ножки и вариацией «подвязки» ножки к спинке, размерами) распространены в Восточной Европе как минимум с рубежа эр [Кропотов 2010] (Рис. 10). Ранние их формы чаще всего одночленные (то есть сделаны из одной заготовки) и имеют нераскованную проволочную спинку. Фибула из погребения могильника Сынчыкъла относится к наиболее поздним вариантам этих фибул, распространена минимум с середины четвертого века н.э. и заходит в начало пятого.
Пряжка пятого века и фибула середины четвертого — первой половины пятого века позволяют датировать всё погребение первой половиной пятого века (Рис. 11). То есть, мы как бы накладываем датировки предметов на линию времени, выбирая промежуток их сосуществования.
Таким образом, привлечение всех вещей в комплексе позволяет удостовериться в правильности датировки и уточнить её.
В этой статье все рассматривается на примере одного погребения, но схожим образом происходит датировка слоя поселения или отдельно взятой постройки или хозяйственной ямы. Именно поэтому археологи при раскопках стремятся фиксировать всё с максимальной точностью, – каждая находка может повлиять на наше восприятие комплекса. И именно поэтому нарушение комплекса в не фиксируемых грабительских раскопках так опасно.
Точка-тире
Археологическая датировка совсем не похожа на привычные нам даты. Археологическая дата — это не точка на линии времени, а отрезок – временной период (Рис. 11).
Виною этому то, что с одной стороны мы датируем конкретный археологический комплекс (например погребение), а с другой стороны делаем это на основе датировок типов вещей. Типы существуют какой-то промежуток времени, пока не выходят из «моды». Поэтому с помощью изучения типологии материальной культуры нельзя дать конкретную точку на линии времени. Это всегда будет промежуток времени, включающий в себя несколько десятилетий.
Это издержки типологического метода, но возможно ли с помощью более современных технологий получить реальную дату погребения, пожара, начала или прекращения жизни на поселении?
Наиболее распространённые методы абсолютного датирования пришли в археологию из химии и физики — это радиоуглеродный метод и дендрохронология. Однако не стоит думать, что их использование просто. Они не дают сразу готовую дату, — у каждого метода есть огромное количество ограничений и чем моложе метод, тем меньше мы знаем, как правильно им пользоваться. Кроме того, любое естественнонаучное датирование это работа на стыке наук, которое требует как от физиков, так и от лириков «глубокого погружения» в чужую дисциплину.
Один из самых распространённых методов естественнонаучного датирования – радиоуглеродный. Он основан на явлении радиоактивности. Углерод С содержится в живых организмах сразу в нескольких ипостасях. Это и стабильные изотопы С12, С13 и радиоактивный изотоп С14. С14 – нестабильный изотоп углерода. Он постоянно убывает, вступая в реакцию с азотом, но пока организм живёт, его баланс постоянно поддерживается поступлениями нового изотопа С14 из атмосферы. Однако после смерти животного или растения новый радиоактивный углеродбольше не поступает, и его баланс начинает падать (Рис. 12).
Радиоактивный углерод распадается с постоянной скоростью. Таким образом, зная его «нормальное» содержаниев живом организме и сравнивая его с древним ископаемым, можно понять, когда именно организм умер. Период полураспада изотопа радиоактивного углерода составляет 5570 лет. Это означает, что через 5570 лет в образце останется примерно половина от первоначального содержания С14, ещё через 5570 лет — половина от оставшейся половины и так далее [Вагнер 2006].
В целом, радиоактивный углерод позволяет датировать в глубину веков примерно от 300 до 50000 лет. Радиоктивность более древних образцов будет слишком мала и неотличима от фоновой радиации. Поэтому для палеолита используют другой метод, тоже основанный на радиоактивном распаде, – калий-аргонный.
При этом радиоуглеродная дата — это не точка на прямой времени, а тоже период — интервал. Этот интервал содержит в себе истинный возраст с определённой вероятностью, что связано со стандартным отклонением, по которому рассчитывается датировка.
Даты, которые получают в лаборатории радиоуглеродного датирования, могут выглядеть так: 1234±180 лет. То есть датировка дается в диапазоне 360 лет от 1234 года. При этом 1234 год задаётся от нашего времени (принято считать за основу 1950 год, чтобы привести датировки, проведенные в разное время к общему знаменателю).
Есть два шанса из трёх, что реальная дата будет находится в рамках одного стандартного отклонения от радиоуглеродной даты. Величина стандартного отклонения связана со статистическим расчетом и непостоянна. В ряде случаев типологический метод позволяет определить более узкую дату, чем радиоуглеродный анализ, но для этого необходимо чтобы у этой культуры была письменность или хотя бы близкие контакты с письменными культурами. На примере погребения из могильника Сынчыкъла мы смогли достичь диапазона в пол века, что значительно меньше, чем дал бы радиоуглеродный анализ.
В то же время радиоуглеродный анализ необходим при работе с культурами, которые не имели письменности или тесных контактов с письменными культурами. Велико его значение для культур бронзового века.
Есть еще подводные камни радиоуглеродного датирования. К ним относится «резервуарный эффект» и «эффект старого дерева». Резервуарный эффект связан с накоплением углерода в морской воде. Может показаться, что это практически ничего не значит – нужно просто отказаться от датирования радиоуглеродным методом находок, найденных на дне океана. Но ситуация намного сложнее. Резервуарный эффект распространяется на живые водные организмы, которые могли употребляться людьми в пищу. Это делает датировку по костям людей и многих животных невозможной.
Эффект старого дерева связан с датированием находок из древесины. В этом случае радиоуглеродное датирование покажет только время смерти организма – спила дерева, а не время изготовления предмета, или постройки сруба.
Радиоуглеродный метод тоже не может дать нам чистую историческую дату археологического комплекса. Во-первых, он может только сказать дату смерти изучаемого организма (как например время порубки дерева), которая может не совпадать с датой археологического комплекса, а быть более ранней. Во-вторых, он апеллирует не одной датой, а интервалом – временным периодом, в котором может находиться истинная датировка.
Другой важный метод естественнонаучной датировки – дендрохронология. Он основан на последовательности годичных колец. Их толщина зависит от годовых климатических колебаний. На основе изучения спилов деревьев-долгожителей, деревянной древней архитектуры, дошедшей до наших дней, и большой серии раскопанных спилов возможно создать дендрохронологическую шкалу, которая будет работать в отдельном регионе. Один из ярких примеров работы с дендрохронологической шкалой – раскопки в Великом Новгороде, где основой для хронологии послужили бревна городских мостовых, которые менялись достаточно часто [Колчин 1962]. При замене новую мостовую просто клали поверх старой (Рис. 13).
Дендрохронология может дать узкую датировку. Время порубки дерева узнаётся точно, но, как и с радиоуглеродом это только время порубки, а не создания археологического комплекса. Чтобы быть уверенным в близости даты порубки к времени попадания дерева в археологический слой нужно хорошо разбираться в полевой методике археологических раскопок, так что никакой естественнонаучный метод датировки не может быть адекватно применён без знания археологических методов.
Дендрохронология может служить хорошим способом проверки и сужения радиоуглеродной даты. В таком случае образцы для радиоуглеродного датирования берутся из годичных колец, расстояние между которыми известно. Так, например, проходила датировка мокрого слоя в Гнёздове, где первоначальная радиоуглеродная датировка находилась в диапазоне 765-880 годов нашей эры, а применение калибровки на основе использования найденных бревен позволила сузить эту дату до 775-825 годов нашей эры [Мурашева и др. 2020].
Однако это уникальный случай: для него необходима серия брёвен, из которых получают спилы, а значит и наличие мокрого слоя, отсутствующего в большинстве памятников.
Значение естественно-научных методов датирования велико в случае отсутствия письменности или контактов с письменными культурами. В периодах и регионах, хорошо связанных с письменными культурами, типологический метод даёт более узкую и точную датировку.
Заключение
Мне хотелось рассказать об основах археологического датирования на живых примерах. Погребение могильника Сынчыкъла, раскопанное экспедицией под руководством научного сотрудника ГИМ А.А. Кадиевой в 2015 году, было в этой статье полигоном археологической датировки. На основе вещей из этого погребения показано, как работает типологический метод.
С другой стороны, нельзя игнорировать естественнонаучные методы датировки. Многие люди, не связанные с археологией, слышали о радиоуглеродном анализе и дендрохронологии. Но важно понимать, когда их применение возможно, а когда нет. Когда оно эффективно, а когда даёт низкий результат.
Ответ на вопрос «когда?» только первый на пути любого археологического исследования. Он открывает возможности исследования человеческого общества, перевода археологических фактов в исторические. Только после ответа на этот вопрос можно ставить задачу изучения социального устройства, торговых связей и повседневной культуры.
По этой причине методы датировки постоянно развиваются. Это всегда исследования на границе нескольких наук, которые требуют не просто эрудиции, но и вовлеченности археолога как специалиста в методы разных дисциплин.
Мнение специалиста
Сыроватко Александр Сергеевич, кандидат исторических наук, директор Коломенского археологического центра
Представленный реферат по замыслу представляет собой не столько научную, сколько научно-педагогическую или популяризирующую науку работу. Автор поставил своей целью не обработку археологического материала, а рассказ о методах археологического датирования с привлечением в качестве иллюстраций артефактов, с которыми он столкнулся лично в ходе работ археологической экспедиции.
Работа написана в подчеркнуто «неакадемическом» стиле, что для популяризирующего текста вполне уместно. Обзоры методов датирования, включая естественно-научные, изложены правильно. Датировка пряжки гуннским временем не вызывает возражений – это хорошо известный и весьма характерный для данной эпохи тип. Повествование ведется от первого лица, «дилетанта, впервые столкнувшегося с….». В целом эта работа вполне может быть трансформирована в научно-популярную лекцию для старшеклассников, студентов не-историков и просто интересующихся. В работе приведен список использованной литературы.
Помимо правки стиля (хотя потребность в такой правке сама по себе является скорее признаком самостоятельной работы) следует отметить, что у Л.С. Клейна, на которого ссылается автор, есть специальные работы, посвященные археологическим датировкам – это «Время в археологии» и «Методы археологического исследования», их использование было бы более уместным. Для привлечения аналогий рассматриваемым в работе предметам я бы посоветовал обобщающие работы, выпущенные Отделом по изучению Эпохи Великого переселения народов, под ред. А.М. Обломского, И.С. Гавритухина (РСМ №№ 9, 13 и т.д.). Однако высказанные замечания не являются серьезным упреком для научно-популярной работы.
Литература
- Кадиева А.А. Средневековый могильник Сынчыкъла-1 в Карачаево-Черкессии (По материалам раскопок Средневековой Северокавказской экспедиции ГИМ в 2015 г.) // Изучение и сохранение археологического наследия народов Кавказа. XXIX «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Материалы Международной научной конференции. Грозный. 2016. С. 153-155.
- Клейн Л.С. История археологической мысли. В 2-х т. Т.I. СПб: СПбГУ, 2011.
- Казанский М.М., Перен П, Moгила Хильдерика (481/482 г.): состояние исследований (La tombe de Childéric de 481/482: l’état de la question). Краткие Сообщения Института Археологии 218, 2005, 24-42.
- Амброз А.К. Хронология древностей Северного Кавказа V-VII вв. Москва. 1989.
- Кропотов В.В. Фибулы сарматской эпохи. Киев.: ИД «АДЕФ-Украина», 2010.
- Вагнер Г.А. Научные методы датирования в геологии, археологии и истории. Под редакцией МЛ. Городецкого. Москва. 2006.
- Мурашева В. В. , Панин А. В. , Шевцов А. О. , Малышева Н. Н. , Зазовская Э. П. , Зарецкая Н. Е. Время возникновения поселения Гнёздовского археологического комплекса по данным радиоуглеродного датирования // Российская археология – 2020. – Номер 4 C. 70-86.
- Колчин Б.А. Дендрохронология Новгорода // СА. -1962. -№1.-С. 113-139.