Где искать архив императрицы Елизаветы Алексеевны?

Алина Ковалёва о нелёгких буднях историков-«новистов»

Европейские монархи, жившие в XIX веке, оставили после себя по-настоящему грандиозное эпистолярное наследие. Тысячи писем, хранящиеся в архивах по всему миру, – это хороший источник для изучения не только «царственной повседневности», но и политической истории эпохи. А вот от русской императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, писем до нас почти не дошло. Кто их уничтожил и как всё-таки удалось восстановить часть переписки, в личном блоге рассказывает специалист по истории первой половины XIX века и нарративному наследию дома Романовых Алина Ковалёва.

«Хорошо вам, историкам-новистам», – сказал мне вчера коллега, чьи научные поиски устремлены как минимум на тысячу лет раньше.
– Почему хорошо?
– У вас источников много!

…..

Некоторое время назад я стала заниматься биографией императрицы Елизаветы Алексеевны, жены императора Александра I. Удивительная женщина, очень яркая, харизматичная личность, совсем не похожая на априори-страдальческий образ, который ей чаще всего приписывают [сравнительно немногочисленные биографы].

Казалось бы, у российской императрицы должен быть полноценный личный архив, хранящийся, как и все прочие документы семьи Романовых, в Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ). Но внезапно… нет. Все, что мы там найдем – это несколько записных книжек, пару десятков собственноручных писем (и это за 32 года!), а также несколько сотен писем в копиях – в основном, к матери. А вот чего мы не найдем, так это обычных для «первых леди» государства нарративных коллекций, исчисляемых тысячами документов – переписки с мужем, свекровью, золовками, тремя деверями и т.п. Но, к слову, в личном фонде ее мужа, императора Александра, семейная переписка представлена еще более скромно (и никаких личных записных книжек, дневников и т.п.).

Для сравнения: волею случая в другом домашнем архиве, графов Строгановых, сохранилась переписка императрицы с подругой, Софьей Строгановой. Знаете, сколько писем? 658!

Прикинем, что императрица регулярно писала, как минимум, пяти своим ближайшим родственникам, а они ей – и счет уже идет на тысячи писем(!), из которых не сохранилось… почти ничего. Как же так получилось?

Начнем с того, что политический наследник императора Александра I, его младший брат Николай Павлович, почти сразу же после смерти невестки в 1826 году, счел нужным уничтожить очень многие семейные документы – это дневники, письма, личные вещи Елизаветы. Точно та же судьба, по всей видимости, постигла личный архив Александра; в июле 1826 года, незадолго до коронационных торжеств, Николай писал матери:

«Мы не обнаружили среди бумаг императрицы ничего, напоминающего последние распоряжения и завещания. Я весьма рад, дорогая Мама, что мое мнение совпало с Вашим в отношении писем императора к императрице; я их оставил в кабинете императора, где они будут лежать до Вашего возвращения. (…) Что касается передачи маркграфу бумаг императрицы, мы посчитали правильным отделить все письма сестер, чтобы возвратить их ныне здравствующим, а с остальными поступить по Вашему усмотрению, дорогая Мама».

Можно предположить, каким было это «общее мнение» Марии Федоровны и Николая относительно переписки Александра и его жены, если практически ничего оттуда не сохранилось, да и личные бумаги самой Марии Федоровны (например, дневники за 50+ лет) Николай после смерти матери – по ее желанию – уничтожил. Итак, часть личного нарративного наследия императрицы Елизаветы погибла решительно и безвозвратно. Замечу: именно та часть, законным наследником которой император Николай счел самого себя.

Однако у Елизаветы, как и у каждой нашей императрицы, были родственники и наследники по ту сторону российской границы. В 1826 году еще была жива ее мать, Фридерика Амалия, вдовствующая герцогиня Баденская, и три сестры. В принципе, именно они были наследницами первой очереди, но личный архив императрицы – дело государственное; вот почему император Николай счёл нужным вести переговоры непосредственно с главой баденского дома (к которому Елизавета, тогда принцесса Луиза, принадлежала до замужества).

К сожалению, в масштабах европейской политики баденский великий герцог – фигура как раз невеликая, и, увы, ничего действительно ценного в Баден не переслали, за исключением тех писем, которые получала от своих родственников Елизавета. То есть вернули им их же бумаги.

Обидно? Ещё как!

Таким образом, в сущности, всё основное нарративное наследие императрицы Елизаветы Алексеевны, избежавшее аутодафе – это оригиналы её писем к матери, сёстрам, другим зарубежным родственникам (не-Романовым), которые так и остались в Европе и дотянуться до которых Николай не смог [хотя наверняка хотел].

В общем, где-то уже в 1826 году «российский архив» императрицы фактически перестал существовать. Остался архив европейский и некоторое количество разрозненных документов, случайно уцелевших в общей романовской «копилке».

Но история на этом отнюдь не заканчивается!

И вообще, чем дальше, тем интересней!

Императору Николаю наследовал его сын, Александр II, он был женат на гессенской принцессе, которая… приходилась пред-предыдущей императрице родной племянницей! Принцесса Максимилиана Вильгельмина, ставшая потом нашей императрицей Марией Александровной, родилась в семье младшей сестры императрицы Елизаветы. Интересно, что с будущей женой великий князь Александр Николаевич познакомился совершенно случайно, на тот момент никто её в качестве кандидатуры в невесты российскому наследнику не рассматривал. Так что это одно из многих удивительных совпадений в судьбе елизаветинского архива.

У них родилось несколько сыновей, в том числе Сергей, знаменитый московский градоначальник великий князь Сергей Александрович, погибший от бомбы народовольца Каляева, фигура, можно сказать, легендарная с точки зрения того, насколько сильно в минус может уйти политический капитал. Не будет большим преувеличением сказать, что на этом посту великого князя не любила вся Москва.

Но были у великого князя, конечно, и достоинства: в частности, он фанатично увлекался историей русской церкви, коллекционированием исторических раритетов, идея основания Государственного исторического музея тоже отчасти принадлежала ему. Как и его мать, Сергей Александрович с большим уважением и симпатией относился к своей баденско-романовской родственнице. Кстати, по женской линии он был внучатым племянником императрицы Елизаветы, а по мужской – императора Александра, её мужа.  И вот он с воодушевлением взялся собирать из руин остатки «русской» части личного архива императрицы Елизаветы, в частности, отыскал её записные книжки и литературный альбом. Те немногие документы, написанные рукой Елизаветы, и хранящиеся сейчас в ГАРФ, попали туда именно благодаря энтузиазму и энергии Сергея Александровича.

К сожалению, бомба Каляева остановила его исследовательскую работу. Но у елизаветинского архива появился новый духовный наследник. И тоже из дома Романовых! И тоже с баденскими предками в родословной.

Всё дело в том, что еще один из сыновей Николая I, родных племянников Александра I, Михаил тоже удачно женился. Его тёща была ещё одной родной племянницей нашей императрицы Елизаветы. Я прекрасно понимаю, что весь этот клубок матримониальных связей без специальной подготовки запомнить просто невозможно; но и не нужно. Просто имейте в виду, что внуки Николая I из ветки «Михайловичей» баденскому дому тоже приходились родственниками. Один такой внук, великий князь Николай Михайлович, избрал профессию историка; нет, конечно, формально он состоял и на военной, и на государственной службе – всё-таки великий князь! – но фактически занимался профессиональными научными исследованиями, опубликовал несколько архивных коллекций и монографий. И вот он решил довести начатое до конца – опубликовать первую научную биографию императрицы Елизаветы Алексеевны.

Великий князь Николай Михайлович

Полагаясь на родственные связи, Николай Михайлович начал писать «любезным тётушкам», а также главному хранителю архива Карлсруэ, столице баденского великого герцогства, с просьбой прислать ему копии переписки Елизаветы с матерью и отчасти сёстрами. Чтобы вы примерно представляли ее объём: 1982 письма от матери к дочери и примерно 1,5 тысячи писем от дочери к матери.

Ответ великому князю был довольно интересным: баденские родственники сочли переписку слишком откровенной, а потому согласились передать лишь часть ее (конечно, в копиях). Но и полученной частью Николай Михайлович не мог располагать в полной мере – необходимо было получить высочайшее разрешение на публикацию, то есть, попросту говоря, согласие Николая II. Последний российский император тоже предложил печатать не всё, а «кое-что»; таким образом, всего около 1/4 части личной переписки Елизаветы Алексеевны с матерью смогла пробиться за стены европейских архивов. Чуть более четырёх сотен писем были опубликованы в роскошно изданном трехтомнике «Императрица Елисавета Алексеевна, супруга Императора Александра I» (1908-1909). Опубликованы, к слову, на языке оригинала – следовательно, не по-русски. И уже только по этой причине до сих пор не введены полностью в научный оборот (читай: большая часть позднейших биографов Елизаветы Алексеевны к ним не обращались).

Итак, что мы имеем в чистом остатке: в настоящий момент 340 оригинальных писем императрицы Елизаветы Алексеевны к матери хранятся в Дармштадтском государственном архиве (Hessisches Staatsarchiv Darmstadt), еще 1150 – в государственном архиве Карлсруэ (GLA Karlsruhe), несколько тысяч писем к сёстрам рассеяны в архивах всей Европы.

Тысячи писем – это… очень много. Для того, чтобы все их скопировать, перевести, прокомментировать и издать нужна работа целой археографической комиссии! Будет ли такая составлена в ближайшие несколько лет или десятилетий (в том числе, с моим участием) – неизвестно…

Поэтому иногда мне хочется сказать: «Хорошо вам, медиевистам! У вас источников… мало».

---