Инквизитор против суеверий
Не так давно мы писали о древнерусских котиках. Вы можете спросить: а как же собачки? Об их жизни в Средние века тоже можно рассказать много интересного. Например, о том, как одна французская борзая спасла младенца от змеи, а местные крестьяне признали её святой и стали почитать. А потом приехал образованный инквизитор, ужаснулся и всё это запретил. Разбираемся в истории святого Гинфорта в нашем новом материале.
Инквизитор-доминиканец Этьен де Бурбон бóльшую часть своей жизни путешествовал. Окончив Парижский университет, он недолго жил в монастыре в Лионе, а с 1223 по 1262 год странствовал, проповедуя каноническое западное христианство в регионах, попавших под влияние «еретического» движения катаров. Вопреки расхожему мнению, главным занятием инквизитора в то время было всё же не истязание еретиков и ведьм, а скорее борьба с народными суевериями и просвещение (что, впрочем, не отменяло и карательную функцию). За время странствий Этьен де Бурбон собрал большое количество поучительных историй (exempla) и использовал их в своих проповедях. Среди этих историй – рассказ о культе святого Гинфорта, с которым инквизитор повёл решительную борьбу.
Это случилось неподалёку от Лиона. От прихожанок, у которых Этьен де Бурбон принимал исповедь, инквизитор узнал, что местные жители чтят некого Гинфорта, исцелявшего грудных детей. Услышав о неизвестном ему святом, де Бурбон решил выяснить, о ком же идёт речь. Прихожанки поведали ему следующую странную историю:
«В Лугдунском (лионском. – Прим. ред.) диоцезе <…> был некий замок, у хозяина которого был маленький̆ мальчик от его жены. И вот, когда из дома ушли господин, госпожа, а равно и кормилица, оставив ребёнка одного в колыбели, огромный̆ змей вполз в дом, направляясь к колыбели младенца; это увидела борзая, которая оставалась там; она быстро последовала за ним и преследовала его под колыбелью, опрокинула колыбель, поражая змея укусами, а он защищался и, в свою очередь, жалил пса; в конце концов собака его убила и отбросила далеко от колыбели младенца, оставив упомянутую колыбель залитой кровью, [а также] залив кровью змея, землю, свою пасть и голову, и оставаясь возле колыбели, была сильно покалечена змеем»[1].
Вбежавшая в комнату кормилица, увидев кровь, решила, что собака убила ребёнка, и подняла громкий крик. Чуть позже к ней присоединилась мать младенца, а вслед за ней и рыцарь, который, недолго думая, обнажил меч и немедленно зарубил несчастное животное. Когда все трое подошли к колыбели, то увидели, что ребёнок спокойно спит, а неподалёку лежит мёртвая змея со следами собачьих укусов. Раскаявшийся хозяин похоронил свою верную борзую перед воротами замка, нагромоздил над её могилой камни, а рядом высадил деревья. Долго ли, коротко ли, время шло, замок был разрушен, и люди покинули то место. Казалось, малозначительная история о собаке, спасшей младенца, должна была забыться, но этого не случилось. Пса по кличке Гинфорт ждало совсем другое будущее.
Местные крестьяне, помнившие историю о храброй собаке, начали посещать её могилу. Они стали «…почитать пса как мученика, просить его об исцелении своих болезней…». Особенно усердствовали женщины, приносившие больных маленьких детей к могиле пса. Там проводили обряд лечения, оказывавшийся для многих младенцев смертельным. Сперва мать должна была найти жившую неподалёку старуху, которая и была своеобразным проводником между живыми и святым Гинфортом.
«И когда они приходили к этому месту, они приносили в дар соль и кое-что другое, и тряпьё ребёнка на окружающих кустах развешивали, и гвозди в деревья, которые растут на этом месте, втыкали, и голого мальчика через углубление, которое находилось между двумя стволами двух деревьев проносили; [при этом] мать становилась с одной стороны, держала ребёнка и перебрасывала его девять раз старухе, которая находилась с другой стороны, с призывом к демонам, заклинающим фавнов, которые находились в Римитском лесу, чтобы они приняли больным и чахлым мальчика, к которому их вызвали, а того, которого они уносили с собой, возвратили им упитанным и толстым, живым и здоровым. И, сделав это, они принимали от матери-убийцы ребёнка, к стволу деревьев, поверх соломенной подстилки колыбели клали голого ребёнка, и, [взяв] две свечи длиной в дюйм с обеих сторон головы, огнём, который туда приносили, их поджигали и, воткнув их в ствол, на такое время уходили оттуда, пока они не сгорят, чтобы не видеть и не слышать визжащего мальчика; и так раскалившиеся свечи многих детей сжигали и убивали, в соответствии с тем, как мы узнали там же от кое-кого».
Одна из женщин утверждала также, что видела, как к младенцу подходил волк, пожиравший его, если мать или колдунья не возвращались. Под личиной волка, по мнению Этьена де Бурбона, мог скрываться сам дьявол. Если же несчастный ребёнок оставался жив и невредим, его относили к протекавшей неподалёку реке Шаларон и девять раз погружали в неё. Надо сказать, что перенёсший все эти экзекуции младенец действительно должен был отличаться удивительно крепким здоровьем.
Что же это за жуткий ритуал, и неужели крестьяне действительно верили в его целебную силу? По мнению исследователей, принося ребёнка к могиле Гинфорта и оставляя его там, женщины производили обмен – они отдавали фавнам (бесам, согласно Этьену де Бурбону) больного «ненастоящего» ребёнка, подброшенного нечистой силой, а взамен им доставались здоровые «настоящие» дети. Финальное девятикратное погружение в воды реки можно рассматривать как символическую проверку – если ребёнок «настоящий», он сможет пережить эту процедуру, если нет – погибнет.
Надо сказать, что Этьен де Бурбон не оценил целительную силу народных обрядов: «Мы прибыли на это место и созвали людей землии проповедовали против того, что было рассказано. Мы велели выкопать мёртвую собаку и срубить рощу и, вместе с тем кости упомянутой̆ собаки равным образом повелели сжечь, и повелели хозяину земли издать эдикт о взысканиях и наказаниях для тех, кто к указанному месту по упомянутой причине так или иначе будет приходить».
Так инквизитор, коллег которого часто рисуют в тёмных тонах, выступил защитником здравомыслия и борцом с дремучими суевериями. Сколько детей благодаря ему оказались счастливо избавленными от столь действенного «лечения»! Впрочем, Этьену де Бурбону не удалось до конца искоренить веру в святую собаку. По некоторым сведениям, культ Гинфорта – покровителя новорождённых детей просуществовал до XIX, а то и до XX века.
Если парадоксальная история парадоксального пса-святого вас заинтересовала, то очень рекомендуем прочитать замечательную работу французского исследователя Жана-Клода-Шмитта Le Saint Lévrier. Guinefort, guérisseur d’enfants depuis le XIIIe siècle (Flammarion, 1979).
[1]Здесь и далее цит. по Майборода П. А., Жиленко А. О., Панин М. О., Родичева Е. С. Средневековый латинский exemplum о святом псе Гинфорте: перевод и комментарий // Полілог. Збірник статей молодих науковців з історії, філософії, культурології. Одесса: Букаєв В. В., 2017