11.10.2019     0
 

Вступление крестоносцев в Константинополь


Занудствует Роман Шляхтин

Многими мифами о Византии мы обязаны XVIII веку. Именно тогда, стараниями французских просветителей, возникло представление о полной интриг, деспотичной, но при этом изнеженной и слабой империи. XIX век добавил к этому колониальный ориентализм и пафос освободительной борьбы греков против Османской империи. Яркое проявление европейского мифа о Византии — это картина Эжена Делакруа «Вступление крестоносцев в Константинополь. PhD, научный сотрудник Майнцского университета Роман Шляхтин разбирает эту картину в нашей рубрике «Художественное занудство» и объясняет, какими источниками мог пользоваться художник, откуда в христианском Константинополе мусульманские мечети и почему крестоносцы на картине скорее выезжают города, чем въезжают в него. 

Эжен Делакруа известен в первую очередь как создатель «Свободы, ведущей народ на баррикады». Однако его творчество не ограничивается изображением обнажённой революции. Художник романтической школы, Делакруа вырос в эпоху Наполеоновских войн и достиг расцвета в 30-е годы XIX века. В России это время Пушкина и «Евгения Онегина», в Европе – эпоха Греции и её борьбы за независимость против турок, в которой погиб главный романтик своего времени Лорд Байрон. Знаменитая «Резня на Хиосе» принадлежит кисти Делакруа. В 1830-х годах родина Делакруа, Франция, после долгой борьбы оккупировала Алжир, куда устремились французские дипломаты, чиновники и художники. В Алжире и Танжере Делакруа рисовал с натуры, и именно эти работы задали те стандарты восприятия Востока – экзотического, изнеженного и отсталого – которые мы с вами используем до сих пор. Эти стандарты задает в том числе и картина «Взятие крестоносцами Константинополя», написанная в 1840 году. 

В центре внимания художника – захват и разграбление участниками Четвертого крестового похода столицы Византийской империи, которое произошло в апреле 1204 года. Собранные в Венеции крестоносцы вместо Палестины отправились под стены Константинополя, осадили его и после затяжных боёв взяли город. Это было непросто: на суше Константинополь защищали двойные стены высотой до 12 метров, а с моря столицу Восточной Римской империи ограждала стена высотой от 7 до 10 метров. Венецианские лоцманы нашли в заливе Золотой Рог место, где к морской стене можно было подвести глубоко сидящие в воде корабли с высокими мачтами. Сидящие на мачтах арбалетчики и лучники оказались выше уровня стен, которые были рассчитаны на защиту от невысоких арабских гребных судов. Венецианцы и генуэзцы расстреляли защитников стен и позволили рыцарям захватить одну из башен. Вскоре нападавшие взломали ворота в морской стене. Это стало началом страшного погрома, который затмил все будущие злодеяния Османов. Крестоносцы грабили тысячелетнее наследие Восточной Римской Империи, не щадя ни церквей, ни могил, ни женщин. В священный для христиан день Чистого Четверга они разграбили Святую Софию, вынеся из храма всё, что можно было унести. Не попавшие в плен жители города смогли его покинуть. Среди тех, кто ушел живым, был и византийский писатель Никита Хониат, оставивший подробное описание произошедших событий.

На полотне мы видим рыцарей, которые входят в побежденный Константинополь. В центре картины пожилой человек загораживает от рыцарей девушку с покрытой головой, к которой льнет ребенок. Слева виден еще один человек в тюрбане – он пытается прорваться к кавалькаде, но его отгоняет стражник. Что происходит, понять сложно, однако возможный ключ к пониманию содержится в рассказе Никиты Хониата о падении Константинополя. В «Истории» скромный Хониат рассказывает, как во время бегства из Константинополя крестоносный воин похитил дочь одного из его друзей, и он, бросив дела и семью, устремился за ней и после долгих просьб смог убедить вожаков крестоносцев пощадить девушку и вернуть родителям. Мы не можем точно утверждать, что Делакруа создал полотно после чтения Хониата, однако предполагать, что он был знаком с переводом или пересказом, можно: слишком уж много совпадений.

При этом, собственно, к историческим деталям Делакруа небрежен. С одной стороны, рыцари одеты в короны и снабжены знамёнами. Однако разобрать конкретные символы на знамёнах нельзя, а цвета плащей не имеют ничего общего с гербовыми цветами реальных участников похода – Жоффруа де Виллардуэна и Бонифация Монферратского. Их рыцари не производят впечатление суровых воинов, это знатные буржуа, нарядившиеся для карнавала по случаю праздника. Такие карнавалы были популярны во Франции в 1830-х годах при дворе покровителя Делакруа короля Луи-Филиппа. Увлекался ими и «жандарм Европы» Николай Первый, изображение которого в «рыцарских» доспехах можно увидеть в музеях Петербурга. То же самое касается и античного портика, который смотрит на нас из левой части картины. Это не реальное отображение греческих или римских руин, которые Делакруа видел в Алжире, а скорее общий образ мифической Греции, классического наследия, которое олицетворяет Византия. При этом обратите внимание, что ни одного упоминания византийского православия на картине нет.

На заднем плане мы видим разоряемый Константинополь. Перед работой Делакруа скорее всего изучил карту города, обратив особое внимание на рельеф. Он знал, что центр Константинополя связывала с окраинами широкая улица, которая называлась Мезе (по ней сейчас ходит турецкий трамвай), и также знал, что главные ворота города, Адрианопольские, расположены на холме, с которого открывается панорама. Именно на этот холм и всходят крестоносцы. Однако даже дотошная работа с картами не освобождает от неточностей. Если бы Делакруа был на месте, то знал бы, что холм Адрианопольских ворот не позволяет видеть центральную часть города, а главное – чтобы попасть в город с этого холма, надо не подняться на него (как делают крестоносцы на картине), а спуститься. Таким образом, на своей картине Делакруа изобразил скорее «выступление» крестоносцев из города, нежели «взятие».

Пейзажные элементы полотна также говорят о предварительной работе с изобразительными источниками. При подготовке картины Делакруа вероятно пользовался доступными ему видами Константинополя. На картине художника достаточно точно изображен восточный берег пролива Босфор с двумя горами – Картал и Айдос. А вот с северным берегом Золотого Рога – районом современной улицы Истикляль – у Делакруа вышла промашка. На картине нет высокой Галатской башни, которая доминирует над Галатой, нет на ней и многочисленных церквей Константинополя, которые могли стоять там в византийское время. Вместо этого на фэнтезийных холмах можно разглядеть мечети, которые Делакруа много и подробно рисовал в Танжере и Алжире и которыми решил заполнить перспективу.

Стоит ли нам обвинять художника 19 века в неточности? И да, и нет. С одной стороны, Делакруа, в отличие от многих современников, провёл подготовительную работу по топографии, смотрел изображения стен Константинополя и вообще постарался изобразить Город физически достоверно. С другой стороны, он не стал увлекаться историзмом и показал драму падения Восточной Римской Империи без лишних деталей. Увековечив героических крестоносцев и слабых греков, которых на картине представляют старики, женщины и пленники, Делакруа внёс свой вклад в формирование стереотипного образа Византии как изнеженной и слабой империи, которая пала под натиском храбрых крестоносцев. С этим стереотипом византинисты сражаются до сих пор. 


Об авторе: Редакция

Подпишитесь на Proshloe
Только лучшие материалы и новости науки

Ваш комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Для отправки комментария, поставьте отметку. Таким образом, вы разрешаете сбор и обработку ваших персональных данных. . Политика конфиденциальности

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.