Анастасия Леоневская в программе Proshloe
Почему русская невеста XVII века должна была ходить на цыпочках? Как правильно носить рукава длиной до трёх метров? И сколько вообще нужно времени, чтобы собрать под венец боярскую дочку?
О проекте «Сборы на русскую свадьбу XVII века» в программе Proshloe рассказала художник по костюмам, партнёр агентства исторических проектов «Ратоборцы» Анастасия Романовна Леоневская.
А. Леоневская: Это экспериментальный ремесленный проект, который посвящён периоду, когда собирают невесту на свадьбу. Мы хотим уделить внимание именно процессу изготовления костюма для боярской девушки, хотим показать ремесленное мастерство и изготовить в рамках исторического фестиваля «Времена и эпохи» за десять дней целый комплект костюма, в котором могла бы невеста XVII века выходить замуж.
М. Родин: Ты руководишь мастерской, которая делает исторические костюмы. По каким принципам вы это делаете и как вы это делаете? Потому что внешне может казаться, что люди просто смотрят на картинки и делают нечто похожее из тюля. Как у вас всё вообще устроено?
А. Леоневская: Мы стараемся делать реконструкцию либо версии вещей прошлых эпох, разных регионов, разных государств, разных сословий. Мы изучаем источники, если есть такая возможность, мы рассматриваем артефакты, читаем, смотрим исторические изображения. И исходя из полученных данных стараемся восстановить вещи, насколько это возможно. Некоторые технологии сложно повторить, поэтому мы их упрощаем, но, если есть возможность сделать всё в точности, мы, конечно же, стараемся делать на уровне тех мастеров, которые создавали такие шедевры.
М. Родин: То есть на выходе получается платье, которое можно потрогать, посмотреть, ткань такая же, швы такие же, скроено всё так же, даже если это неудобно для современного человека?
А. Леоневская: Да, это действительно может быть неудобно. С тканью есть сложности. Многие ткани, например, если говорить о Московском царстве XVII века, не производятся уже в наше время. В то время они также были не местного производства, все драгоценные ткани – привозные. И действительно они были драгоценные в буквальном смысле слова, потому что в них содержались металлизированные серебряные и золотые нити. Сейчас мы можем только приблизиться и заказывать подобные ткани, которые реконструированы на исторических ткацких производствах, но, конечно же, без использования драгоценных материалов, потому что это будет просто не по силам, и такого заказчика у этих ткацких мастерских сейчас просто не существует.
М. Родин: Никто себе не может позволить такой наряд?
А. Леоневская: Да.
М. Родин: А этот проект чем отличается? То, что вы выносите всё это производство, грубо говоря, на публику, и каждый может прийти и посмотреть, как это происходит, правильно?
А. Леоневская: С одной стороны, мы выносим производство на публику. С другой стороны, мы в своей мастерской создаём наши изделия иначе. Во-первых, мы пользуемся современными инструментами, работаем на современном оборудовании.
М. Родин: Обычно, ты имеешь в виду?
А. Леоневская: Обычно внутри нашей мастерской. Так как помимо качества у нас ещё стоит задача скорости, мы должны делать большое количество костюмов за определённый промежуток времени. А так как у нас маленькая мастерская и у меня работает немного людей, я отбирала своих мастеров, у меня три портных, один технолог-закройщик и одна девушка, которая делает золотную вышивку, то мы, конечно же, должны ускорять своё производство и делаем это всё на швейных машинах. То, что мы не видим снаружи на наших костюмах, мы сшиваем на машине. А все внешние швы мы собираем на руках, чтобы создавать правильный образ, чтобы фактура и атмосфера вокруг костюма складывалась правильная.
Задача проекта – показать, как современные профессионалы XXI века работают в реалиях, в которых работали профессионалы XVII века, то есть историческими инструментами, коваными историческими ножницами, сделанными вручную кузнецом, историческими иглами, глиняными утюгами, на деревянном раскроечном столе, не таком удобном, как современный раскроечный стол. И всё будет сделано ручными швами. Наши мастера все десять дней фестиваля будут усердно трудиться над одним костюмом, у них будет единая цель. А гости фестиваля, которые придут посмотреть на это всё, будут общаться с нашими специальными гидами этого проекта, которые будут рассказывать, чем занимаются мастера. У нас стоит задача к концу фестиваля завершить костюм, поэтому очень важно не отвлекать мастеров, чтобы они сконцентрировались на своей работе. Гиды также будут обучать гостей фестиваля шитью. Каждый посетитель сможет принять участие в подготовке невесты к свадьбе, мы хотим поручить изготовление всего приданого нашим гостям.
М. Родин: Давай тогда разбирать уже проект, что называется, на составные части. Вот ты говоришь: «У нас группа профессионалов в костюмах с инструментами того времени в течение определённого количества времени шьёт свадебный наряд боярской дочке». Насколько вообще это исторично, что есть профессионалы, которым ты отдаёшь такой заказ? Потому что образ такой, что сидит девушка и всю свою жизнь готовится к свадьбе, нашивает себе. Правда это или нет?
А. Леоневская: В горнице моей светло… да? На самом деле сложился стереотип, что каждая девушка должна себе вышить кокошник обязательно, сшить костюм, приданое. Отчасти в этом есть правда, потому что в научных трудах пишется, что девушки, как правило, с раннего возраста готовили себе приданое. Ведь, как водится, рождённую девочку нужно было поскорее выдать замуж, потому что с неё проку не очень много, в отличие от сына, поэтому девушке нужно было хорошо себя представить жениху. Но, например, знать могла себе позволить – и она себе позволяла – заказывать вещи в мастерских.
С точки зрения истории, кроильным делом занимались мужчины. Мы это можем посмотреть на зарубежных европейских изображениях, прочитать в европейских кроильных книгах. И скудные русские источники тоже говорят о том, что это было мужское занятие. А вот, например, Царицына мастеровая палата занималась уже белошвейным делом и золотной вышивкой, то есть шила бельё и вышивала золотом, сажением по бели, то есть жемчугом – вся эта невероятно красивая работа была женской. Но так как сейчас в современном мире портновское дело, дело закройщика – это больше женское ремесло, мы не хотим полностью восстанавливать исторический быт того времени, нам важно показать ремесленную составляющую и как профессионалы делают свою работу.
М. Родин: То есть в общем и целом мы можем сказать, что сама суть происходящего, что есть какой-то коллектив профессионалов, которые готовят наряд для девушки – это исторично? Мы могли отдавать в то время заказы в ту же самую Царскую слободу?
А. Леоневская: Да. Мы, возможно, немножко сжимаемся по времени и укладываем всё это в полторы недели, но смысл в том, что, да, отдавался заказ и мастера делали для человека полностью костюм.
М. Родин: А что такое костюм на свадьбу именно в XVII веке? Потому что очень часто возникает путаница. Во-первых, очень многое мы почерпнули из кино, где не всегда верно костюмы сделаны. А во-вторых, что такое именно старый русский костюм? И надо уточнять, какого века. Вот XVII век, свадебный костюм – что это будет?
А. Леоневская: XVII век, и, наверное, даже стоит уточнить, что это вторая половина XVII века. Потому что, как ни странно, несмотря на всю традиционность русского костюма, он претерпевал разные изменения, которые до сих пор учёные пытаются изучить и понять вообще, какие влияния в каком десятилетии происходили.
У нас есть небольшое количество сохранившихся артефактов, естественно, высшего сословия, царей и цариц, которые мы берём за основу в нашем костюме. И так как в Московском царстве костюмы среднего сословия, простолюдинов и высшего сословия, знати отличались по количеству слоёв и по драгоценности ткани, по её дороговизне, но не по внешнему виду, покрою, то мы можем брать за основу даже царские вещи и делать их из более простых материалов. В качестве источников мы использовали артефакты, которые хранятся в том числе в Государственном историческом музее, в Музее Кремля. Мы, например, хотим вышить очень красивые знаменитые туфельки на восьмисантиметровом наборном кожаном каблуке, которые вышиты жемчугом и пайетками.
М. Родин: А вот тут уже мне стало интересно. Я вообще, честно говоря, не очень представлял, что в XVII веке женщины ходили на каблуках, тем более на восьмисантиметровых. Вот поподробнее про эти туфли, пожалуйста, как они устроены.
А. Леоневская: Если посмотреть на рисунки художника Олеария, то можно приложить сантиметр и увидеть, что там даже одиннадцатисантиметровые каблуки и женщина стоит практически на вертикальной ступне.
Да, эти туфли отличаются, во-первых, тем, что они выглядят очень странно, они немножко похожи на китайские туфельки, в которые просто невозможно влезть женской ноге. Но в этом будет заключаться эксперимент. А ещё второй их особенностью является то, что они не имеют жёсткого супинатора, поэтому мы не можем наступить полностью ступнёй и нормально пройти по дорожке, нам придётся, скорее всего, ходить на цыпочках, а кожаный наборный каблук будет служить просто регулятором, на какую высоту нужно вставать на цыпочки.
М. Родин: То есть ты не можешь опереться на пятку?
А. Леоневская: Получается, что нет. Мы сейчас разрабатываем пробную модель этой обуви из ткани, чтобы отрепетировать и посмотреть. На самом деле это нормальная тема, когда ты находишься в очень дорогом костюме, этот костюм настолько прекрасен и дорог, что ты не можешь в нём ходить долго. Это как пазырыкские чулки, которые вышиты на ступне вышивкой. То есть это настолько красиво, что не нужно в этом ходить, не нужно в этих чулках, в этих туфлях в нашем случае ступать по земле.
М. Родин: А что такое кожаный наборный? Там много слоёв кожи просто выстроено в каблук?
А. Леоневская: Да. Это историческая технология, когда каблук набирается из толстых слоёв качественной кожи, зафиксированных гвоздями. Современная итальянская обувь, она также делается и на кожаной подошве, и на кожаном наборном каблуке.
М. Родин: Что там будет ещё?
А. Леоневская: Например, что касается драгоценных тканей и вообще узорных тканей. Как ни странно, сейчас мы тоже не можем найти ткань в Москве и в России, которая подошла бы нашей невесте на один из слоёв её костюма. В данном случае мы хотим сделать шубу из узорного красивого шёлка с подходящим рисунком, который мог бы существовать в XVII веке. Такую ткань я нашла в Англии на историческом производстве Watts & Co. Это репродукция ткани XVII века, которая производилась в Италии, в Генуе. Она очень красивая, сделана со стилизованными цветами, очень подходящая нам по тематике. И я думала, интересно, могла бы такая ткань импортироваться к нам в то время, именно эта ткань? Не найдя ответа, я отложила этот вопрос. А через некоторое время мне подарили книгу с текстилем XVII века из собрания музея «Коломенское», где я нашла пелену, которая окаймлена как раз тем же самым шёлком, репродукцию которого я нашла в Англии. И я поняла, что это судьба и мне точно нужно заказывать этот шёлк для нашей шубы в Англии.
М. Родин: То есть это точно так же, как тогда из Италии заказывали эту ткань в Москву, так и вы сейчас заказываете, для того чтобы шить это, но уже из Англии?
А. Леоневская: Всё верно, да. Ткань приехала.
М. Родин: А какие ещё части одежды там будут?
А. Леоневская: Естественно, девушка у нас будет одета в шёлковую рубашку. Поверх рубашки будет красивая ферязь – или ещё существует другое название «телогрея» – с длинными рукавами. Поверх мы наденем охабень, это тоже распашная верхняя одежда с длинными рукавами. И шуба с длинными рукавами.
Интересно, что в XVI-XVII веках было очень модным носить одежду с очень длинными рукавами, порой они могли доходить до трёх метров в длину. Например, в Кремле в некрополе Вознесенского монастыря была найдена рубашка Глинской, у которой рукава были 2,5 метра, собранные в очень-очень густые складки. Получается естественная гофрировка по руке, которая красиво смотрелась. И это такая отличительная особенность одежды знати XVII века. Из этого пошла как раз поговорка «работать спустя рукава», то есть с такими рукавами работать было невозможно. Но это очень красиво, особенно если это летящая какая-то ткань, если рукав туго посажен по руке, это всё создаёт определённый силуэт и особенный внешний вид этой одежды.
М. Родин: Но я так понимаю, там же прорези какие-то, всё-таки руки-то оттуда доставались?
А. Леоневская: Например, рубашка не имеет прорезей, но у неё очень длинные рукава, она сделана из тонкого шёлка. Мы всё это собираем по руке и стараемся как-то двигать этими руками, потому что уже становится немного неудобно. Но чём тоньше ткань, тем меньше мы ощущаем на себе это количество складок.
А вот, например, верхняя одежда уже, в нашем случае это ферязь, телогрея, она будет иметь прорези в районе плеч, и мы можем продевать руки, не вдевая рукава. К тому же во второй половине XVII века рукава часто могли делаться настолько узкими, что руки в них не продевались, и они были чисто декоративным элементом. Мы будем повторять эту ферязь тоже по находке из некрополя Вознесенского монастыря, которая принадлежала племяннице Петра I. Эта ферязь похожа немножко для современного человека, наверное, на сарафан, у которого сзади очень длинные, до пола откидные красивые шёлковые рукава. Мы руки в них не вдеваем, просто потому что в ходе эволюции этого костюма рукава перестали делать широкими, и они просто лежат сзади красиво либо завязываются узлом, а руки продеваются в прорези вверху. То есть выглядит как сарафан спереди.
М. Родин: По моим представлениям, я думаю, и по представлениям большинства слушателей, на голове должен быть кокошник. Что будет в данном случае? И что должно быть на невесте во второй половине XVII века?
А. Леоневская: В какой-то степени ты прав, кокошник обобщённо – это женский головной убор. Но с точки зрения науки, это именно женский головной убор, который закрывает голову и волосы его носительницы, он надевался уже после замужества. А наша девушка будет носить венец. С ним тоже отдельная история. Венец будет, я надеюсь, «венцом» вообще всего костюма, потому что я над ним работаю с лета прошлого года. У нас не сохранилось венцов XVII века, поэтому мы не можем наверняка сказать, как выглядел этот предмет одежды, и не можем повторить какой-то конкретный сохранившийся венец. Мы, по сути, даже не знаем, в какой период какое сословие какие головные уборы могло носить. И на помощь нам, конечно же, приходят труды учёных, монументальный труд Забелина про быт русских царей и цариц, где описываются головные уборы царевен, как они перешивались, кто им что делал, что спарывали с этих головных уборов. И мы попробовали по этим данным восстановить венец, который могла бы надеть наша невеста, например, на смотрины или на сватовство.
М. Родин: А как он будет устроен? Что это? Внешне как это выглядит?
А. Леоневская: Это будет вышивальная работа. Я буду вышивать жемчугом головной убор по ткани, на шёлке. Я как раз сейчас этим занимаюсь, поэтому венец придёт к нам на проект уже в готовом виде. Он будет находиться на стойке, и мы будем про него рассказывать, как мы над ним работали, потому что это, конечно же, не десятидневная работа. Украшениями по всему венцу будут служить запоны. Это такие драгоценные накладки, в которые впаивались рубины, гранаты, другие драгоценные камни, и они служили как раз центрами вот этих цветков в венце. Его отличительной особенностью является то, что мы надеваем девушке на голову венец, и у нас затылок, волосы, коса – вся красота остаётся открытой.
М. Родин: Но это надо будет посмотреть, как это будет выглядеть.
А. Леоневская: Да. Сложно описать, когда нельзя увидеть.
М. Родин: Ты описала, что работать все будут историчными инструментами, то есть ножницами, иглами. Чем они отличаются от современных? И в чём проблема для современного человека в работе с ними?
А. Леоневская: Во-первых, есть привычка работать качественными инструментами. Особенно когда у тебя большой опыт, ты стараешься подбирать для себя какие-то невероятные самозатачивающиеся ножницы, японские желательно, иглы заказывать где-нибудь из-за границы, потому что у нас, кстати, в России и с иглами есть проблемы. А ножницы XVII века делались вручную. Мы сейчас их повторили. Их сковал кузнец, а затем он вручную регулировал заточку этих ножниц. И, конечно же, очень сложно ими работать.
М. Родин: Они уже выглядят как современные, вот эти, с гвоздиком посередине?
А. Леоневская: Они с гвоздиком посередине, действительно. И некоторые ножницы XVII века даже имеют разные ушки, в которые мы вдеваем, вставляем руки. Получается, что они, скорее всего, служили для какого-то портновского дела, то есть ими надо работать под наклоном, одно ушко поменьше, другое побольше. И есть следы оплётки – человек наверняка себе всю руку истёр этими кованными ножницами, что обмотал шерстью одно ушко. Из-за этого сложно регулировать длину надреза. И не все ножницы, которые мы изготовили, режут шёлковую ткань. Конечно, здесь играет роль наша неопытность, мы первый раз сделали ножницы XVII века, у нас не было опыта до этого. Но, судя по внешнему виду сохранившихся ножниц, которые хранятся в Палатах бояр Романовых, в Государственном историческом музее, они действительно были достаточно грубой работы. А, например, современные иглы у нас для лёгких тканей, для шёлка, они должны быть аж 0,4 миллиметра, от 0,4 до 0,7 миллиметра.
М. Родин: То есть толстые очень?
А. Леоневская: Нет, не очень толстые. Меньше миллиметра в диаметре. А, например, сейчас сковать мы можем около восьми в лучшем случае. И мы тоже работаем над тем, чтобы сделать нашу иглу тоньше.
М. Родин: То есть вы ещё и задачку кузнецам поставили непростую?
А. Леоневская: Конечно, мы всех напрягли. Мы в ходе работы с сентября каждый месяц заказываем нашей же мастерской разные инструменты, которыми мы будем в дальнейшем работать. А потом я вспоминаю, что мы ещё не сделали глиняные утюги, и теперь глиняные утюги им заказала, которые мы будем греть на плите с песком и ими же будем гладить нашу одежду.
М. Родин: А они тоже, соответственно, по историческим образцам каким-то сделаны?
А. Леоневская: Да, они сделаны по историческим образцам, европейским, понятное дело, потому что в Европе больше сохранившихся вещей на этот период. Но так как у нас были достаточно тесные связи с Европой и какие-то вещи к нам импортировались, то мы можем себе позволить сделать такое допущение. Если через несколько лет будут найдены наши русские утюги, мы с удовольствием повторим эксперимент, усовершенствуем его и будем делать всё исключительно русскими инструментами. Что касается утюгов, они глиняные, покрытые глазурью, чтобы не цеплять драгоценную шёлковую ткань, и они очень маленькие. То есть наверняка мастера по другому принципу ими работали, то есть они накладывали этот утюг, прижимали ткань, чтобы она прессовалась и у неё был нужный залом.
М. Родин: Не возили, а именно пропечатывали?
А. Леоневская: Да, то есть не утюжили вдоль, а, скорее всего, накладывали. Но вот как раз мы посмотрим, в этом и заключается эксперимент. Существует такая вероятность, что мы не успеем к концу фестиваля всё это сделать, поэтому хотим это попробовать. Это не игры, это именно настоящая работа мастеров. Мы хотим узнать, как вообще это делали люди и получится ли так у нас.
М. Родин: Получается, у вас проект – как будто бы реконструкция именно кого-то костюма, но, как ты говоришь, напрягли вы всех: и гончарные мастера, которые делают для вас эти утюги, и кузнецы делают эти иголки, мучаются, не понимают, как тогда делали с теми технологиями, настолько тонкая работа была проведена. То есть это комплексный проект, который позволит много чего узнать о быте, о жизни, о работе мастеров того времени?
А. Леоневская: Да. Я думаю, что мы сделаем много интересных выводов после самого проекта. И, возможно, это послужит почвой для создания какого-нибудь ещё интересного проекта.
