Рассказываем о суровых буднях моряков XVIII века
5 декабря 2010 в Египте был спущен на воду парусник La Grace. Он носит славное имя корабля чешского эмигранта, бизнесмена и корсара Августина Германа, бороздившего Карибское море в середине XVII века. Современный La Grace – необычное судно: все желающие могут на время похода вступить в его команду и ощутить себя в шкуре моряка XVIII века. Этой весной исполнительный директор агентства «Ратоборцы» Михаил Сусанов совершил на La Grace двухнедельное плавание по Адриатике и поделился с нами своим матросским опытом.
Расскажите о корабле – это копия La Grace XVIII века?
Это не копия, он просто носит название исторического корабля. Первый La Grace – трёхмачтовый фрегат, который конструктивно имеет мало общего с современным двухмачтовым бригом. По морской традиции новое судно часто называют в честь какого-то знаменитого корабля прошлого. Такой обычай обеспечивает преемственность морских традиций, продолжение одного корабля в другом. Современный La Grace построен на принципах, предложенных адмиралом Фредихом Хенриком Чапманом во второй половине XVIII века, однако по некоторым элементам парусного вооружения его можно отнести к началу XIX. Кстати, это не единственный такой корабль — похожий бриг ходит сейчас в американских водах.
Вообще, 90% всего, что есть на La Grace выглядит исторично. Оставшиеся 10% выполнены так, что не режут глаз. Например, стальные ванты скрыты под антуражной обмоткой для сходства с пеньковыми вантами XVIII столетия. Совсем не соответствуют оригиналу гальюны и камбуз. Хотя историчная гальюнная решётка под бушпритом тоже есть. И некоторые маньяки даже ей пользуются. Но настоящих буйных мало… На камбузе установлена газовая плита на баллонах, раковины, полки, морозильные лари в кладовке.
Насколько тесно на таком корабле?
Максимальный экипаж La Grace – 32 человека плюс три человека профессионального экипажа: всего 35 человек. Длина корпуса – около 20 метров, ширина – где-то 5 метров. В маленький баковый кубрик (2×4,5 м) штатно помещается восемь человек, но можно набить и больше. И это помещение считается довольно просторным! Основные кубрики расположены на нижней палубе (7×5 м) – там живёт человек двадцать. Это большое сквозное помещение, в середине которого расположен проход с носа на корму, основная внутренняя артерия корабля. Здесь же, на нижней палубе, члены экипажа едят. Точнее, когда стояла хорошая погода, мы довольно часто ели на палубе, но как только она портилась, переходили внутрь.
Надо сказать, что плотность населения, которую мы ощутили на La Grace, только приближается к исторической. На самом деле военные и пиратские корабли были набиты ещё сильнее.
На военных кораблях матросы спали по вахтам, т. е. не имели собственных спальных мест, которые начали появляться только в середине XX века. Расстояние между двумя шпангоутами называется «койка» (48 сантиметров) — это ширина подвешенного гамака. У нас в гамаках спало четыре-пять человек, самые бодрые (смеётся). Остальные спят на деревянных койках в два яруса. Верхний – узкий, для одного человека, нижний – широкий, мы спали там втроём. Так спать очень тесно. В общем, нет никакой возможности уединиться, ты всё время проводишь на виду у своих товарищей.
А как живут офицеры?
Младшие офицеры живут вдвоём-втроём в маленьких каютах размером с купе проводника в поезде. Каюта капитана чуть больше. Они расположены на юте, то есть на корме корабля, отдельно от матросских кубриков, что, кстати, тоже очень исторично. В прошлом отделенность офицеров от прочего экипажа была очень сильной и подчёркнутой. Это было вызвано необходимостью поддерживать суровую дисциплину среди матросов и обеспечивать безопасность офицеров (невозможность захватить их в заложники в случае бунта), поэтому офицерские помещения группировались на юте и обычно отделялись переборкой от остального пространства корабля. Во время нашего рейса разделение, конечно, было не таким сильным, но, тем не менее, чувствовалось.
В художественной литературе часто описывается ситуация, когда человек залезает в трюм корабля и незаметно проводит там всё плавание. Как это возможно в такой тесноте?
Нужно понимать, что торговые суда и военные корабли очень сильно отличались размером экипажа. Торговый бриг, подобный La Grace, в экстренном случае мог управляться четырьмя людьми. Этому способствовала развитая система управления. Почему она возникла? Все торговцы всегда стремились сэкономить. И экономили они в первую очередь на экипаже, потому что его нужно обеспечивать едой, одеждой и зарплатой. И главное здесь – не деньги, а место в трюме, куда вместо того чтобы везти товары, на которых можно заработать, приходится загружать воду и продовольствие для экипажа, а также сам экипаж. А зачем это нужно? Лучше освободить максимальную площадь под полезный груз.
Поэтому экипажи торговых судов всегда были очень маленькими. Для управления 150-300-тонным бригом нанимали всего десяток матросов. При этом, управлять парусным вооружением брига сложно, поэтому торговцы предпочитали шхуны, на них можно было нанять еще меньше людей. Торговые суда, никуда не торопясь, вставали на ветер, поднимали паруса и спокойно несколько недель шли на другую сторону океана, не меняя парусов.
Военному кораблю нужно маневрировать в бою, то есть догонять, уворачиваться, стрелять и т. д. Такие манёвры может выполнить только много людей, действующих одновременно. У нас, как на военном корабле, была система четырёх вахт, из них две стояли на парусах: боцманская на фок-мачте и навигационная на гроте. Они могли одновременно ставить и поднимать паруса, брасопить реи на обеих мачтах (брасопить – поворачивать (реи) посредством брасов в горизонтальном направлении для изменения угла между реями и диаметральной плоскостью корабля. – Прим. ред.) Для перехода из точки А в точку Б такое количество марсовых (марсовый — матрос, занятый работой с такелажем. — Прим. ред.) избыточно, но если задача – переманеврировать противника, который норовит вас расстрелять и взять на абордаж, размер команды имеет большое значение. Скорость постановки парусов – это ключевой параметр боевой эффективности военного корабля. Оборотная сторона большой команды – теснота: вы всё время действуете не просто вплотную, а буквально плечом к плечу, касаясь друг друга.
Расскажите про систему вахт.
Все матросы разделены на четыре вахты. Каждой из них руководит вахтенный боцман (не путать с вахтенным офицером). Общим управлением кораблём занимаются офицеры, они же координируют взаимодействие вахт между собой. Для того чтобы разделиться по вахтам, мы тянули жребий (карты). Естественно, офицеры вызывают тянуть жребий одновременно матросов одного уровня и опыта, для того чтобы вахты по своему составу были более-менее равносильны. День на корабле начинается в 12:00.
А 12 часов дня – это какая склянка?
Это начало дня, три удара. Через полчаса бьют один короткий удар — это первая склянка. Час – это сдвоенный удар – «тын-дын». Полтора часа – это сдвоенный плюс короткий. Потом, соответственно, два сдвоенных и так далее. Через четыре часа отбивается полная склянка – четыре сдвоенных удара, вахты сменяются, и всё начинается заново. В других рейсах на La Grace экспериментировали с длительностью, организацией и количеством вахт. Опробовали разные системы, применявшиеся на старинных кораблях. В конце концов, пришли к делению на четыре вахты по четыре часа – отдых, камбузная, боцманская и навигационная.
Во время отдыха никто, кроме капитана, не может тебя поднять и привлечь к работе. Это важно. Когда капитан свищет всех наверх, это значит, что либо начался шторм, либо бой, либо ещё какое-то происшествие, угрожающее безопасности корабля, и поэтому нужны усилия всего экипажа. А обычно вахту отдыха все тратят на сон, потому что времени на него крайне мало.
Камбузная вахта занимается помощью коку, то есть чисткой овощей, мытьём посуды, уборкой всех внутренних помещений на нижней палубе (матросских и офицерских), раздачей еды другим вахтам, помогает в закупке продуктов на берегу. Интересно, что во время стрельб камбузная вахта ведёт огонь из орудий. Это хорошо отражает реалии XVII-XVIII веков, когда весь экипаж обладал начальными навыками стрельбы. На небольшом корабле обычно был один канонир. Его задача – наводить пушки и организовывать процесс стрельбы. А обслуживали орудия матросы: они их банили (банить — прочищать канал ствола орудия после выстрела от остатков порохового заряда при помощи банника — Прим. ред.), заряжали, накатывали и производили выстрел. Мы до сих пор с гордостью вспоминаем, как отрабатывали стрельбу под парусами, и курс корабля получился в виде идеальной буквы S. Залп с левого борта, потом с правого борта, опять с левого, и всё это на параллельных курсах.
Если на камбузной вахте заканчиваются дела, можно немного поспать. Есть такая хорошая фраза: «Хочешь жить в тепле, уюте – ешь и спи в чужой каюте». Это к тому, что, когда вахтенный боцман пытается тебя найти чтобы припахать к какой-нибудь работе, очень удачно, если тебя нет на месте (смеётся).
Еда подаётся три раза в день. Завтрак у нас был примерно в 8, обед где-то в 13 и ужин в районе 19. На приём пищи всех созывают сигналом боцманской дудки. Эти же сигналом призывают к ежедневной выдаче рома, и поэтому его все запомнили первым. Если имеются незавершенные работы, то выдача еды задерживается. Если сигнал раздался, значит работ здесь и сейчас нет. В первую очередь ест навигационная вахта, занятая управлением, обсервацией и навигацией – им еду приносят прямо на рабочие места.
Боцманская вахта (или вахта фок-мачты) во время работ размещается на баке, т. е. на носовой оконечности судна. На неё возложено управление парусами фок-мачты (той, что ближе к носу), а также кливером, фор-стакселем и теми верёвками, которые приходят на бак. Это, например, брасы грота, которые поворачивают реи грот-мачты, самой большой мачты корабля. La Grace – двухмачтовый бриг, поэтому грот стоит ближе к корме. Также боцманская вахта поднимает и спускает якорь. Она же занимается уборкой на верхней палубе, поддерживает там чистоту. Она же участвует в швартовке, так как швартовка – это, как правило, аврал: все вахты работают вместе.
Навигационная вахта управляет парусами грота и теми верёвками, которые с носа приходят на корму, то есть, например, брасами фор-реев и шкотами фока. Она же занимается управлением кораблём: матросы стоят на штурвале и наблюдают за курсом и окружающей обстановкой. Из членов навигационной вахты обычно назначается вперёдсмотрящий. Впрочем, мы пришли к тому, что вперёдсмотрящего назначали из боцманской вахты.
Получается, матросы на корабле должны уметь делать всё?
Да. На кораблях всегда боролись за то, чтобы справиться с большим количеством работы минимальным числом людей. Соответственно, универсальность подготовки объясняется тем, что все члены команды должны быть готовы в любой момент подменить друг друга. Допустим, для управления кораблём нужно 20 человек одновременно. Если у вас две вахты – отдыхающая и рабочая, экипаж должен состоять из 40 человек. Если система четырёхвахтенная, достаточно 27 человек, по семь в вахте — семь человек спят, а остальные 21 управляют кораблем. Соответственно, чем больше вахт, тем меньше экипаж.
Продолжительность вахт ограничена физическими возможностями людей. В какой-то момент они утрачивают работоспособность от усталости и недосыпа. Четырёхчасовой отдых возник неслучайно – многолетняя практика показала, что это минимум, который позволяет хоть как-то оставаться в форме. На современных кораблях попроще, так как вахты обычно восьмичасовые.
Кроме матросской вахты, кстати, есть ещё и офицерская, командная. Капитан и два вахтенных офицера сменяют друг друга раз в восемь часов. При управлении парусами или стрельбой вахтенный офицер отдаёт команду вахтенным боцманам, а те руководят матросами.
Как распределяются обязанности внутри вахты?
По большому счёту распределение было таким, что сложные виды работ выполняли наиболее опытные матросы, а остальные оставались на подхвате: принеси, подай, пошёл вон, не мешай. А дальше, куда вахтенный боцман пошлёт, туда и бежишь. Все должны уметь всё. На самом деле, учишься очень быстро. Лучше всего внутренние роли были продуманы в первой вахте: они составляли расписание, экспериментировали с распределением по позициям.
Вахта – замкнутый и очень сплочённый коллектив. Поразительно, насколько быстро между людьми возникает чувство локтя. Это включается механизм своеобразной адаптации. Ты нутром чуешь, что эти парни здесь и сейчас разделяют с тобой трудную и опасную работу. Если ты не дотягиваешь, то они дотягивают за тебя. Если кто-то из них не дотягивает, ты дотягиваешь за него. Никакого выбора у вас нет. Вы всё время взаимодействуете.
С одной стороны, вахта всех принимает в распростёртые объятья, потому что людей всегда не хватает. Ещё один человек нужен не просто абстрактно кораблю или капитану, а именно тебе, потому что ты всё время работаешь почти на пределе своих сил. Когда корабль идёт целый день, и за это время ты успел сначала поработать по кухне, потом отстоял боцманскую и навигационную, проблемы с бессонницей исчезают напрочь – ты засыпаешь ещё на пути к койке. Конечно, ты очень рад любому, кто возьмёт на себя часть твоей работы
С другой стороны, в былые времена случайный человек, попавший в сложившийся коллектив и не вписавшийся в него, серьёзно рисковал. Того, кто системно халтурил и перекладывал свои задачи на других, тогда вполне могли незаметно выбросить за борт. Просто потому, что коллектив не понимал и не принимал такое поведение. Если вахты сплочённые и хорошо сколоченные, между ними сразу возникает соперничество. Оно было и у нас, только в смягчённой «игровой» форме. Всё-таки настоящие моряки проводили в составе одной вахты годы, а мы – две недели. Тем не менее, у каждой вахты успел проявиться характер, возникли свои особенности поведения и характерные словечки, а у третьей даже свой лозунг возник: «Не попал в третью — радуйся, попал — гордись!» Я никогда не видел такого азартного перетягивания каната, как когда чётные вахты на юте и нечетные на баке тянули швартов (толстый канат, которым корабль швартуется к берегу). Сначала мы чуть не сломали корабль, а потом ещё три дня обсуждали тактические схемы и кто был круче всех. Несмотря на соперничество, все отлично понимают, что корабль – единый организм, которым можно управлять только совместно.
Кто осваивал морскую науку быстрее – моряки XVIII века или наши современники?
Мы осваиваем быстрее. Во-первых, современные люди – это не люди Нового времени в плане интеллекта. Не хочу сказать ничего плохого про предков, но у них просто не было такой общеобразовательной школы, такой тренировки внимания и навыков обработки плотного информационного потока. Современный человек, если ему это надо, осваивает информацию несравнимо быстрее, чем какой-нибудь парень из деревни XVIII века, которого сначала напоили в кабаке, а он потом он очнулся на палубе: «Чувак, ты приплыл, теперь ты – матрос».
Естественно, у нас был высокомотивированный экипаж. Все мы пришли туда, потому что хотели этим заниматься. И все были, так или иначе, предрасположены и готовы к тому, что нас будут учить, тренировать и т. д. Разумеется, человек, из-под палки загнанный на корабль, думает: «…, куда бы мне спрятаться как-нибудь так, чтобы боцман не заметил», и , как может, уклоняется от работы и учёбы . Понятно, что у него обучение идёт гораздо медленнее, чем у нас.
Но, повторюсь, главное, что современные люди интенсивнее и лучше учатся, потому что просто умеют учиться. А на корабле сложно. Там просто очень много конструктивных элементов, сотни. Они, казалось бы, примитивные, но в их основе лежит достаточно затейливая механика, на освоение которой нужно время.
Я слышал, что слово «гаджет» возникло как раз на парусном флоте. Английские матросы называли так все предметы, названия которых они не знали.
Вот-вот. На самом деле, когда ты оказываешься на палубе, вокруг очень много «гаджетов». Потом ты начинаешь узнавать их имена и назначение.
Подводя итог, могу сказать, что главное моё впечатление от похода – это огромный и разнообразный опыт. В первую очередь, опыт взаимодействия людей друг с другом. Опыт вживания в коллектив, опыт осваивания совершенно новых навыков, опыт взаимной ответственности и поддержки, Получилось прочувствовать и ощутить на себе многое из того, о чём раньше я знал только теоретически из прочитанных в юности книжек про кораблики.
