Титулярник №3

Редкая архивная находка российских учёных

«Историю государства российского» Карамзина не назовёшь современной научной работой, и исследователи обращаются к ней разве что в курсах историографии. Но в детективной истории в духе Шерлока Холмса, которую мы сегодня расскажем, сочинение историка стало отправной точкой для начала настоящего архивного расследования российских историков. Как был найден загадочный Титулярник №3, который был известен Карамзину, а потом исчез, читайте в этом материале.

В эфире радиопрограммы Proshloe рассказывают кандидат исторических наук, заведующий сектором Музея Москвы Максим Владимирович Моисеев и старший научный сотрудник Института российской истории, доктор исторических наук Андрей Васильевич Беляков.

М. Родин: Сегодня мы будем рассказывать об уникальном источнике, который был обнаружен в Российском государственном архиве. Это титулярник XVI века. Что это такое и как вы его нашли?

М. Моисеев: Это довольно интересный источник. Мы называем его титулярником – так, как его назвали архивисты в XVIII веке. Найден он был благодаря внимательному анализу научно-справочного аппарата, который с XIX века сопровождал работу учёных.

«Историю государства Российского» Николая Михайловича Карамзина все знают в первую очередь как литературное произведение.  И почти никогда не смотрят то, что сам Карамзин считал самым важным в этой книге, а именно – примечания, так называемые нотки. В нотках Николай Михайлович приводил объёмные выдержки из разных документов. Часть этих источников, как мы знаем, погибла, часть нам известна, а часть мы не можем найти. 

Отталкиваясь от ноток Николая Михайловича, в своё время Присёлков смог  реконструировать Троицкий летописец. Нас же интересовали те примечания великого историографа, которые относились к истории международных отношений Российского царства. В частности, в примечаниях Карамзин довольно подробно описывал и указывал контакты, которые мы не могли проследить: с сефевидским Ираном, с Бухарой, с Хивой, с Самаркандом и рядом других государств.

М. Родин: То есть у Карамзина явно были какие-то свидетельства, на которые он ссылается и которых мы не знаем? Вы попытались найти источники этой информации? 

М. Моисеев: Да, абсолютно верно. Николай Михайлович пользовался приемлемой системой упоминаний источников, и он указывал: вот это взято из титулярника № 3 в библиотеке МГАМИД (это дедушка российских архивов, как известно). Дальше история развивалась прямо-таки в стиле Шерлока Холмса: надо было искать следы этого титулярника № 3, как его называл Карамзин.

М. Родин: Сейчас мы, что называется, обозначим интригу. Насколько я понимаю, суть вот в чём: на этот источник все ссылаются, упоминают различные данные, например, о том, что хан Кучум обещал приносить дары Ивану Грозному. Об этом говорится в документах XVII–XVIII веков, но более ранних нет. И вот мы наконец-то можем найти первоисточник этой информации, правильно? Поэтому вы зацепились?

М. Моисеев: Да, абсолютно верно. 

Главное, что Николай Михайлович указал человека из архива, который ему помогал. Это был Александр Фёдорович Малиновский. Обратившись к документальному наследию этого учёного, мы вновь нашли упоминание титулярника № 3. Затем надо было понять, где он хранится. Тут стояло две задачи. Первая – выяснить, пережил ли этот источник все грозные события нашей истории (пожар 1812 года или, например, гражданскую войну XX века). Вторая – понять, где он находится.

В работе учёного конца XIX века Уляницкого мы увидели, что он тоже опирался на этот титулярник. Значит, документ пережил пожар 1812 года, и надо его отыскать в архиве.

Это удалось сделать с помощью архивных работников и, в общем-то, в спортивном состязании. Андрей Васильевич Беляков первым прибыл в Архив древних актов и нашёл титулярник в фонде, который так и называется «Титулярники», 166-й.

Это было большое открытие, Андрей Васильевич позвал меня и ряд других коллег посмотреть на титулярник. Мы затаились и смотрели на этот документ, который многие историки считали сгоревшим в 1812 году. Он сохранился в прекрасном состоянии. 

М. Родин: Давайте непривычным к архивной работе людям объясним, в чём важность этого мероприятия, этой находки. Суть вот в чём. У нас есть источники, которые лежат в архивах: это описанная или неописанная, не введённая в научный оборот какая-то книга. Если она лежит, и никто про неё не знает, то этой информации как будто и нет. А благодаря вам мы теперь можем читать этот источник XVI века и черпать из него информацию.

М. Моисеев: Да, правильно. Во-первых, мы ввели его в научный оборот. А во-вторых, нам удалось доказать, что титулярник – не фантом, не литературная фикция.

Мы знаем, что историки и любители древностей начала XIX века нередко придумывали источники, но здесь мы держим в руках настоящий документ.

И главное: теперь мы можем начать анализировать саму систему хранения документов, которая появляется в Российском царстве ближе к концу правления Ивана Васильевича Грозного.

М. Родин: Андрей Васильевич, расскажите, как выглядит этот документ и что он содержит, какую информацию?

А. Беляков: Это рукопись форматом в четверть листа на чуть менее 200 листах, исписанных с лицевой и с оборотной стороны.

М. Родин: То есть примерно 400 страниц?

А. Беляков: 400 страниц. Это выписки из посольских документов, но выписки специфические. Слово «титулярник» возникло из названия, которое было дано книге ещё в XVI веке – «Титулы как пишутся к московским государям и от московских государей». Это начала и концовки грамот.

М. Родин: То есть это некий справочник для дипломатических работников? Который помогал им общаться с соседними странами, обращаться к государю? Правильно? 

А. Беляков: Абсолютно верно. Но на самом деле это значительно более сложный документ. Если его внимательно читать, если смотреть его компоновку, то возникает ощущение, что изначально служащие Посольского приказа руководствовались несколько другим требованием: им нужно было доказать права Ивана Грозного на царский титул. Поэтому вначале они обратились к переписке со Священной Римской империей – император признал царский титул ещё в самом конце XV века. Следующим шёл турецкий султан, который в 20-е годы XVII века тоже нет-нет да именовал московского великого князя царём.

М. Родин: То есть была проблема: Иван Грозный венчался на царство, а многие правители других стран всё равно его считали великим князем?

А. Беляков: Да.

М. Родин: И служащие собрали всю более раннюю дипломатическую переписку, где другие государи признавали нашего великого князя царём. Если мы говорим о конце XV века, то это, видимо, не царь Иван Грозный, а царь Иван III.

А. Беляков: Иван III, да. Когда эта работа была проведена, руководство, по-видимому, поняло, что получается интересный справочник, и если продолжать им заниматься, то можно создать фактически первый учебник по истории дипломатии и первый учебник по дипломатике – как писать тому или иному правителю в ту или иную страну.

Здесь – следующая загадка и следующая особенность этого документа. Дело в том, что этот титулярник писал не один человек, а несколько. Каждый раздел по связям с тем или иным направлением, с той или иной страной писал конкретный подьячий.

М. Родин: То есть, видимо, специалист по этому направлению.

А. Беляков: Да. При этом каждый из них писал это так, как сам считал нужным. Поэтому разделы отличаются друг от друга. В одних помещена, например, информация о том, как принимали послов. В других размещались шертные записи.

М. Родин: То есть откуда и какую получали дань?

А. Беляков: Нет, это не дань. Шерти – это договора между правителями.

М. Моисеев: Скорее, присяги.

А. Беляков: Присяги, да. В результате появляются некие намётки, которые позволяют выявить то, как формировался и как функционировал архив Посольского приказа во второй половине XVI века. Как он видоизменялся и почему одни дела до наших дней сохранились, а другие исчезли совсем или почти исчезли.

Благодаря титулярнику мы узнаём очень много интересного. Максим Владимирович отметил, что в первую очередь важна дипломатическая переписка с Востоком, с ханом Кучумом, известная ещё по изданию 1819 года. Ведь далеко не все из исследователей признавали подлинность этих документов, и нет-нет да в литературе возникала мысль – не являются ли они более поздней подделкой? В титулярнике имеется великолепная грамота (по-видимому, приведённая целиком) к самаркандскому царю, к ташкентскому царю, к ряду других восточных правителей, о связях с которыми мы почти ничего не знали, они были полумифологизированы. 

Если мы обратимся к связям с западными правителями, то тоже встретим очень много интересных документов. Это, например, переписка с польским королём французского происхождения Генрихом Валуа. Некоторые из грамот, которые сохранились в титулярнике, неизвестны в Польше. Или переписка с английским королём Филиппом. 1555 год. Филипп II Испанский, который благодаря своему браку с Марией Английской стал английским королём, хотя и не правил в Англии.

Возникают и другие нюансы, которые мы сейчас можем только нащупать, но объяснить их, к сожалению, далеко не всегда получается. К примеру, здесь, помимо переписки со светскими государями, имеется переписка с восточными патриархами. Казалось бы, до нас дошли ранние посольские книги с греческими властями, где эти грамоты приведены целиком. Но если мы начинаем сравнивать грамоты, которые приведены в Первой посольской книге, греческой, – и грамоты, сохранившиеся в титулярнике, то увидим: встречаются грамоты, которые отмечены в титулярнике, но которых нет в Посольской книге.

М. Родин: То есть они потерялись?

А. Беляков: Возникает вопрос: по какому принципу в таком случае создавались посольские книги, если в них пропадали те или иные документы, известные в столбцах?

На самом деле титулярник – книга очень многоплановая, сложная, она имеет несколько «этажей», и каждый «этаж» нужно изучать отдельно. Сложность заключается в том, что теперь мы с Максимом Владимировичем вынуждены будем просматривать документы не только по Востоку, но и по всем направлениям дипломатической активности Московского государства XVI века. Это нужно, чтобы понять, какие сообщения титулярника уникальные, какие дублируют сообщения посольских книг и почему возникли эти различия: из-за простой небрежности или по другим  причинам?

Хотелось бы отметить открытие, которое сделал Максим Владимирович: оно касается реакции московских властей XVI веке на те или иные действия со стороны восточных правителей.

М. Родин: Максим Владимирович, что же там случилось?

М. Моисеев: Дело в том, что послание-документ выполняет функцию репрезентации власти. И игра с тем, как составить и заверить документ, иногда доводит до прямого оскорбления правителя.

Поскольку в титулярнике в ряде случаев даны внешние описания документов и правила их опечатывания, то сейчас мы точно знаем: чёрной обыкновенной печатью опечатывали документы самым незначительным монархам. Так вот после того, как крымский хан Девлет-Гирей в 1571 году спалил Москву, вся историографическая традиция говорит о том, что Иван Васильевич был вынужден униженно его о чём-то просить. Тем не менее, мы точно знаем, что послание, направленное Девлет-Гирею, было опечатано чёрной печатью.

М. Родин: И это стало оскорблением.

М. Моисеев: Да. Это стало не просто оскорблением, это было оскорбление, которое прекрасно понял и сам Девлет.

Учитывая, что Девлет своими слугами называл ногаев, а чёрной печатью в основном опечатывали документы, адресованные рядовым ногайским мирзам, то Иван Васильевич Грозный, как мы бы сейчас сказали, очень лихо протроллил крымского хана-победителя. Я думаю, что Девлет был взбешён. Но организованный им в 1572 году поход закончился плачевно после битвы на Молодях.

Теперь мы видим эту игру. И то, что мы раньше пытались гипотетически выстраивать, теперь, благодаря этим указаниям, знаем очень надёжно. 

М. Родин: Думаю, мы успеем рассказать ещё одну конкретную историю про Кучума. В двух словах: что изменилось в понимании их взаимоотношений с Иваном Грозным?

А. Беляков: Взаимоотношения Кучума и Ивана Грозного были сложны и до конца непонятны. По-видимому, прав Вадим Винцерович Трепавлов, который отметил, что в этом регионе очень большое значение имело пожалование землёй. При этом даже независимый правитель – такой, как сибирский хан или башкиры – должен был получить документ о пожаловании земель от какого-то другого правителя.

Долгое время, по-видимому, такие документы выдавали казанские ханы. В тот момент, когда Казанское ханство перестало существовать и как Казанское царство вошло в состав Московского царства…

М. Родин: Его завоевал Иван Грозный.

А. Беляков: Да. Такой документ мог дать только Иван Грозный. То есть эта традиция – явное наследие золотоордынской практики. Поэтому Кучум, хотел он этого или нет, вынужден был попросить такой документ у Ивана Грозного. А дальше начался разговор слепого с глухим. Каждый интерпретировал этот документ так, как ему было выгодно. Московский царь и Посольский приказ рассматривали его как главную претензию на то, что Кучум бил в холопство московскому царю.

М. Родин: То есть, получается, Иван Грозный посчитал, что если Кучум ему присягнул, то значит, он имеет право на всё Сибирское ханство?

А. Беляков: Конечно.

М. Родин: И мы теперь видим это по непосредственной переписке этих двух правителей?

А. Беляков: Да. При этом, если говорить о публикациях переписки с Кучумом 1819 года, то при сверке с текстом титулярника оказалось, что, с одной стороны, Малиновский очень точно передавал текст, но, с другой стороны, отдельные моменты выкидывал. Почему он так делал – до сих пор непонятно. В частности, Малиновский посчитал неважным и заменил дату мусульманского календаря Хиджра отточием, хотя в документе она очень хорошо читается.