Некоторые аспекты повседневной жизни монастырей юга России в XVII в.
Разборки в стиле «Великолепной семёрки», производство алкоголя, произвол воевод и эпическое сражение за деревеньку бобылей! Обычно к научным работам иллюстрации не делают, но тут настолько яркие образы, что мы не удержались и попросили нашего друга Вячеслава Белоглазова нарисовать лубки по мотивам статьи.
Всё суровое очарование русского фронтира – в статье доктора исторических наук, доцента ЕГУ им. И. А. Бунина Дениса Александровича Ляпина.
Хозяйственное освоение Юга России в XVI-XVII вв. было связано с постепенным продвижением населения в степь, распашкой целинных земель, строительством крепостей и заселением их округи. Этот процесс постепенно формировал структуру местного общества, связанного сетью экономических, социальных и повседневно-бытовых связей. В эти отношения были прочно вплетены и представители Русской православной церкви, включая и черное духовенство.
Монастырь, как правило, выступал конкурентом для служилых землевладельцев, был объектом нападок и жалоб. Местные монастыри не отличались богатством и благочестием, а структура повседневной жизни монахов строилась на тех же формах поведенческих моделей, что и у большинства представителей местного сообщества. Под формами поведенческих моделей мы понимаем сложный комплекс реакций, которые помогают людям справляться с повседневными трудностями и реализовывать свои жизненные установки, нормы и ценности.
Рассмотрим два эпизода из жизни монастырей на Юге России, чтобы лучше увидеть некоторые аспекты повседневной монастырской жизни.
Первый эпизод – конфликт внутри братии воронежского Карачунского монастыря. Местные монахи и игумен Варсофоний не заботились о своем хозяйстве, много пили и сами спаивали своих крестьян. Все собранное с церковных земель зерно они тратили на изготовление вина и пива. В результате за несколько лет около 50 монастырских крестьян «разбрелись безвестно». В 1625 г. в монастырь попросился на жительство старец Исайя, который начал выступать против игумена Варсофония, сетуя на разорение обители. В итоге монахи решили проучить нового инока: они связали его и положили под доску, а потом «по доске скачучи и пляшучи, пели: «радуйся царь Иудейский!» (Новомбергский Н. Я. Слово и дело государевы. Т. I. М., 2004, с. 22). Как мы видим, поведение братии воронежского монастыря было направлено на поддержание максимально возможной комфортной жизни и прямо противоречили иноческим идеалам.
Другая форма поведения служителей монастыря связана с рачительной хозяйственной деятельностью. Примером здесь может быть конфликт между игуменьей Девичьего Покровского монастыря в Воронеже Агафьей и помещиками крепости Коротояк в 1662–1663 г. (Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Оп. 3. Д. 151. Л. 1).
В 1662 г. монастырские земли в Воронежском уезде стали захватывать коротоякские помещики, и вскоре их границы земель подошли к пашням монастырских бобылей, живших в местной деревне Хворостань. Тогда игуменья Агафья подала челобитную на имя Г.Г. Ромодановского, возглавлявшего Белгородский разряд, с жалобами на помещиков. Началось следствие, которое показало, что монастырь законно владеет землями и помещики не имеют на них никаких прав.
Недовольные итогом следствия, помещики Коротояка обратились к своему воеводе Даниле Фуникову, «наговоря и подкупя, чтоб он заодно с ними ту деревнишку разорил» (Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Оп. 3. Д. 151. Л. 1). В результате Д. Фуников разработал план захвата деревни. Он решил внезапно напасть на нее, бобылей прогнать, дома их разорить, а потом сразу же распределить земли помещикам. Однако план этот не удался, так как бобыли оказали неожиданно серьезный отпор, они отбили свою деревню у помещиков и послали гонца к игуменье. Тогда воевода решил устроить возле деревни нечто вроде военного лагеря и собрать новые силы из числа помещиков Коротояка.
Игуменья Агафья, узнав о произошедшем, немедленно отправилась со своими монастырскими старицами в деревню, чтобы посчитать убытки и своими глазами увидеть следы сражения. Однако в деревне она оказались в осаде, поскольку воевода как раз начал новое наступление. Располагая большими силами, он окружил деревню, старясь взять ее измором.
Бобыли и старицы монастыря успешно отбивали попытки прорваться в деревню несколько дней. Наконец, собравшись с силами Д. Фуников начал генеральный штурм, в ходе которого прорвал оборону и ворвался в деревню. Однако здесь бобыли и старицы сумели отбить удар, хотя и понесли потери: несколько монахинь и два бобыля были взяты в плен.
Захваченных стариц воевода планировал утром «посадить в воду», а пока в лагере был устроен пир. Однако «божиим соизволением те старицы у тех коротоячен из рук у пьяных ушли» (Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Оп. 3. Д. 151. Л. 2). На утро Д. Фуников отправился к деревне «со многими людьми» и велел передать Агафье, что поймает ее и посадит в воду вместе со всеми ее старицами, а дома бобылей разорит.
Но игуменья уже написала новое письмо Г.Г. Ромодановскому, в котором сетовала, что сидит в осаде, защищая свою деревню. Воеводу Д. Фуникова она изображала настоящим злодеем:
«а я богомолица твоя разорена от него без остатка: прийти и пробежать нельзя, хоть голодом помирай, потому что заставы учинены везде людей многих» (Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Оп. 3. Д. 151. Л. 2).
Г. Г. Ромодановский велел Д. Фуникову немедленно прекратить войну с монастырем, в итоге тот снял осаду с деревни и вернулся в Коротояк. Однако в дело вмешалась чума («моровое поветрие»), вспыхнувшая в 1666 г. В результате помещики из Коротояка оставили эти земли, а затем «разбежались» и монастырские бобыли, «ныне все их дворы пусты» – докладывал в Монастырский приказ новый воевода Василий Уваров (Государственный архив Воронежской области. Ф. И-182. Оп. 3. Д. 151. Л. 2).
Таким образом, рассмотренные нами аспекты повседневной жизни монастырей Юга России показывают, что иноков не отличали какие-то особые формы поведенческих моделей. Их ценности и жизненные ориентиры были схожи с ценностями большинства местного общества. Насельники монастыря могли поступать как расчетливые хозяева и устраивать настоящие бои с местными помещиками за свои земли, или же, напротив, вести праздную жизнь, спаивая своих крестьян.
